Со мной никто не церемонился,-
ни родственники, ни страна.
Хоть Мастер* вырезал из оникса
деревья тленного утра.
Я так придумал – хрупко –накрепко
в век не отдам их никому.
Сентябрь покачивал корабликом
мою персону на ветру.
Врачи кромсали нервы мне,
с ножами все на одного.
Менты ссылали на стопервые…
Зато, что я глядел в окно.
Мой свет избитый и поруганный -
горстями к горлу навсегда.
Когда троллейбусными дугами
мрак перечёркивал года.
Закат – усталый тигр явственно
таился, норовя отнять:
любовь полудня, крылья ясеня,
впотьмах больничную кровать.
Но оставалась где-то спрятанной
горсть дорого серебра.
Посередине сердца – атома
цвела – моя, моя, моя!
Вновь восставал весёлым пугалом
над континентами весны.
И под углом мелодий фугово
звучало: «Господи, прости!»
Заштатный день, дождём штампованный.
Родню живую и уже….
На луже, влёт – набросок Родины,
ребрится ветром на меже.
Ментов пойми, услышь разбойника,
взывающего на кресте.
Налей из полного половника
голодному - всегда, везде.
Здесь до конца надежду вящую
паси в рисунках и словах.
Оставь улыбку настоящую
на скорбью правленных губах.
Мастер* - Творец, Создатель
"Автопортрет с двумя фонарями и дикой оливой"