— Воов-ка! Вооов - кааа!!
Арык, запах тины, "штакентник", ленивый лай привязанного на цепь размером с телёнка бедолаги-пса. Пёс ко мне давно привык, поэтому лает вяло, выполняя свои обязанности перед хозяевами дома лишь для проформы.
— Вооооов... !!
— Я щаз!
— Вооов, а айда Балаган строить!
Священнодействие строительства Балагана происходит в заброшенном старом талдыкурганском парке.
В ход идут ветки, картон, доски, нечто напоминающее брезент и также прочий найденный стройматериал, который получает статус стен и крыши.
Согласно проекту, через эту крышу ни в коем случае не должен был проникнуть надвигающийся дождь.
Поглощаем черешню, яблоки "Белый Налив", "Лимонку".
— Хочу стать военным! — догрызая Лимонку, говорит Вовка.
И не просто военным, а военным лётчиком! Как тока стану военным летчиком, сразу угоню с аэродрома наш бонбарднировщик! И полечу бомбить капиталистов в Америку, этот Лондон ихний!
Громыхал гром, в воздухе пахло озоном, обрушенной кленовой листвой и прибитой пылью. Капли дождя стучали по подобию брезента. Что слышал в этих раскатах Вовка и каплях дождя — одному Богу известно.
***
И был год 1979, а с ним ноябрь и отяжелевшие от льда и оборванные провода.
Когда гас электрический свет, и надолго, мы выходили в морозные зимние вечера со снегопадом и сугробами в желтовато-белесый свет улиц.
Эти вечера имели запах снега, мороза и варёной айвы.
— Серега, как думаешь, а мы на Земле один раз живём?
— Не знаю.
— Я знаю. В прошлой жизни я был слоном. В Австралии.
***
Нашего школьного жандарма от литературы звали Ззоя Ззахаровна.
Её застывшая улыбка, или скорее оскал ззияющий ззолотым зубом, затем пофамильно-поалфавитный отчёт у доски о "любви, надежде, тихой славе"и "гнёте страсти роковой", а также разбуженном в пять утра декабристами Герцена,
призывал всех чад Ззои Ззахаровны к четкости с молодцеватостью.
Некоторые стихи мне хотелось не рапортовать у доски, а петь.
Но я сдерживался.
***
Пение я любил. Лет до десяти пел голосом немного недотягивающим до голоса Робертино Лоретти в нашем сером Жигулёнке, по дороге в Алма-Ату, или Уштобе.
О чем пел уже не припомню. Кажется, про "Мне приснился шум дождя".
Вовка тоже пел. Везде. Но несколько позже.
В 1980 году Вовку впервые одолела Мировая Тоска. Этой скорби способствовали "медляки", которые крутили на дискотеке в пионерлагере, где он побывал в июне 1980 года.
Медляки вызывали у него некоторые самые первые робко нарушающие платоничность ассоциации:
"Пааа-бапа...
ба-па-ба-па-ба пааа-бапа,
Пабапа-бапабаба,
папааааба- папабабаааа"*
(*Джо Дассен, бабье Лето).
Пропев эти строки, Вовка вспоминал любимую мной прекрасную мелодию "Падает Снег" Шарля Азнавура, после чего возвращался к неизменному фольклору:
"Вот сижу одиночек,
И плюю в потолочек,
А на вышке всё ходит
Бородатый чекииист..."
Отец Вовки — дядя Игнат был потомок Донских казаков. Он не мог представить себе, что его сын, как потомок казака, и, кроме того явно обладающего слухом, окажется без баяна.
Дядей Игнатом было предложено и мне разделить с Вовкой участь баяниста.
— Нее, дядя Игнат, спасибо. Я лучше... Может быть, на класс фортепиано пойду. Если вообще пойду.
— Ну и осёл! Мой Вовка пойдет гулять с девушками по садам весенним, да с баяном на ремне! А тебе, дурик кудрявый, выходя с невестой на природу, придётся толкать перед собой свою пианину на колёсиках, и по клавишам правильно долбить!
Сбежит от тебя невеста, вот увидишь, ой сбежит!
Так что все девки вовкины будут!
***
Необъяснимо-пугающее состояние души и тела меня коснулось впервые в 1982 году, осенью, после просмотра фильма "Вам и не снилось".
Посмотрел фильм не менее дюжины раз, уже не сюжета ради, а чтобы ещё раз увидеть Её.
Что-то было в харизматично-нежном и хрупком образе героини Татьяны Аксюты, в её движениях, улыбке, которое, как мне показалось было неким знаковым личным обращением.
Ещё долго её субтильную фигуру и обаяние я мог видеть в случайной прохожей, в автобусе, на перекрёстке улиц.
Мучительное, иррациональное, сладкое с элементом горечи неожиданно вошло в мою жизнь, затем также неожиданно исчезло.
Изчезло, чтобы...
"Ты погляди без отчаянья, ты погляди без отчаянья
Вспыхнет ли, примет ли облик безвестного образа будто случайного..."
— *..йня это какая-то, а не кино! Дура она! Уродина!
Очки у ней уродские, и венок этот уродский на голове, и шапочка позорная! — вынес свой вердикт Вовка.
Не разговаривали два месяца. И ещё потому, что так и не составил ему компанию, чтобы вместе разобраться, чем являются с точки зрения индийского кинематографа Месть и Закон.
***
Свою раннюю любвеобильность, которую стал ощущать всё острее, я успешно сублимировал в своей непримиримой борьбе с катушечными магнитофонами советского производства (других не предусматривалось). Для меня было непостижимым, почему качество записи на 1-4 дорожке всегда было несравнимо хуже, чем на 3-2 дорожке. Я заливал лентопротяжные механизмы с магнитными головками литрами одеколона, свирепо и неистово крутил винты, и в некоторых случаях это помогало, но ненадолго.
***
"Московское время 13 часов 30 минут. На волне "Маяка"— "Мелодии и Ритмы зарубежной эстрады". Передачу ведёт Константин Португалов".
Шнур соединяет Магнитофон Снежеть 203 и радиоприёмник Океан.
Рука на кнопке "запись".
"A summer evening on Les Champs Elysees
A secret rendezvous they planned for days
I see faces in the crowded cafe
A sound of laughter as the music plays..."
Продолжение следует.
Кёльн, 14.08. 2022