И сливы крупнеют, и полнится август тягуче-прозрачным током медовым;
развалами дынь и арбузов сияет то злат, а то - зелено-полосат.
И так подмывает покончить с несбыточным всем, отмаявшимся, бестолково-бредовым,
и выбраться после блужданий на свет, будто в строк обнимающий сад.
И времени будет - вот-вот, потерпи,- словно падших в траву абрикосов,
как возвышающихся поленниц в тазах колюче-пупырчатых парубков-огурцов...
Не поверишь, не ручку, а страннический вручИт тебе сучковатый посох
самоё время, а ветер дорог и неведомых странствий дохнёт, наконец-то, в лицо.
И сливы крупнеют, и, в яблоках, ветви к земле припадают и виснут на вервиях и подпорках;
на хлипких подвязках "на бантик ", на наскоро перевитых бинтах...
И осы стекаются отовсюду к столу; на арбузных объеденных корках
пиры зачинают, и ненависть сеют, и ужас вселяют, и страх.
Проснуться наутро, словами и мыслями новыми отягощённым,
иль - в вечер обрушиться на бумагу словом созревшим, пророческим сном.
Не упусти только благости, благодати - августом быть посвящённым;
когда вызревающее прибывает несметно, а прочему - курсом - в утиль, на снос вчистУю, на слом.