Он

     Он спал, храпя на всю мощь легких. Типичная деревенская обстановка закоренелого холостяка…
В самом углу небольшой кухоньки притаился обшарпанный по краям деревянный стол. На нем примостился большой стеклянный стакан, наполовину заполненный едким напитком. Другая половина дурно пахнущего самогона была разлита по всему столу и казалось, ее запах насквозь пропитал весь дом, как и надкусанный когда-то соленый огурец, который своей «жопкой» касался пролитой жидкости. Где-то между столом и стеной торчала острым концом вверх вилка, едва удерживаясь широкой частью. Тут же валялась изрядно помятая пачка из-под сигарет «Прима», которой повезло больше всех, так как единственная уцелевшая среди остальных сырых оставалась сухой. За открытой дверью, что вела в комнату, железной спинкой выглядывала кровать, к сожалению, так и простоявшая всю ночь в полном одиночестве. Мужчина, хозяин дома, плотного, если не сказать, могучего телосложения, лет сорока пяти с пухлыми щечками и короткими усиками, придавленный силой тяжести, лежал на полу, с раскинутыми в разные стороны руками. Он мерно сопел и похрапывал, провалившись в темноту спасительного сна. Всюду разбросанная одежда говорила сама за себя. Резиновые черные сапоги с кусками едва засохшей грязи, валялись возле ног, правда один из них каким-то образом угодил в комнату и лежал, как и хозяин, в полной тишине, освободившись от грязи. Под головой здоровяка в виде подушки торчала потрепанная временем старая куртка, в которой он обычно бродил по двору. Но были и исключения, как это произошло вчера. Он лежал на спине с открытым ртом, издавая нечленораздельные звуки, похожие на звуки саксофона. Задранная чуть ли не до груди желтая рубаха с длинным рукавом полностью обнажала круглый живот, в котором, надо заметить, беспрестанно урчало. На ней не хватало двух верхних пуговиц и с полной уверенностью можно сказать, что практически он спал без рубахи. Его правая рука непроизвольно и хаотично поднималась вверх, словно одержимая, пытаясь скинуть со лба испарины холодного пота, который тонкой нитью, скапливаясь, тянулся вниз по обеим щекам, пропитывая влагой неудобную «подушку». Было чувство, что мужчина мучился с тяжелого похмелья, но ни руки, ни ноги его совсем не слушались, будто были связаны невидимой бечевкой. Он ворочался с боку на бок, тяжело дыша и ощущая, как затекла спина от твердого покрытия. Казалось, он спал, но нет, его угорелые мысли, как муравьи, блуждали сами по себе, пытаясь вернуть из всех уголков подсознания утерянную память. Он до сих пор не мог понять, как и почему оказался на голом полу, когда до кровати было рукой подать. Как он оплошал, промахнувшись мимо привычного теплого местечка? Прежде чем подняться, он с трудом приоткрыл правый глаз, который тут же резануло солнечным лучом, пробившемся сквозь окно. Он зажмурился. Вот только левый глаз слушаться не хотел, будто провалился в бездну. Добравшись до него и протерев всей пятерней, глаз подался-таки искушению увидеть мир и открылся наравне с правым, издав еле слышимый глухой щелчок, словно только что лопнул рыбий пузырь.
     - Боже, - подумал он, - сколько же времени я его открывал? В конце - концов пришлось еще привыкнуть и к солнечным зайчикам, которые динамили его, сколько бы он не противостоял им, пытаясь пробудить в нем жизненную энергию. Ощутив острую потребность охладить пересохшее горло, он привстал и еле волоча ноги, подошел к столу. Посмотрев на часы, которые висели на стене, он призадумался. Стрелки на них показывали ровно полдень. Солнце стояло в глубоком зените и палило огнем змея Горыныча.
     - Какая благодать, - поглаживая живот, удовлетворенно выпалил он, когда оставшаяся в стакане жидкость камнем рухнула в его желудок. Он поморщился. Спустя минуту, другую почувствовал блаженное облегчение. Помятое ночным сном багровое лицо стало обретать прежний вид, а глубокие морщины и складки постепенно разгладились, придавая лицу здоровый цвет. Нет, он не полез в холодильник, в котором было и так пусто. За один прикус он проглотил оставшийся огурец, в рассоле которого растворились остатки тяжелого хмеля и тревожного сна. И этого было вполне достаточно, чтобы заморить утреннего «червячка». Едва заметной дрожащей рукой он выхватил последнюю сигарету и прикурив, выскочил из дома.
Приземлившись пятой точкой на крыльцо, он как снова ожил. Приятный ветерок ласково обдувал его густые и разбросанные волосы, а свежий воздух с радостью заполнял прокуренные легкие, которые трепетали и наслаждались его целительной силой. Он был словно в сказке, пока вдруг не открыл на миг глаза. – Что это? Он только сейчас обратил внимание, что перед ним стояла темная и глухая стена, оказавшаяся лесом. – Что за чертовщина? – сквозь зубы прошипел он, не веря своим глазам. На какой-то момент его сердце скатилось в область живота. Едва не схватив инфаркт, он снова зажмурился, приняв увиденное за галлюцинации, ведь пил же вчера. И глубоко затянувшись сигаретой, снова открыл их. Выпущенный из рта табачный дым, словно туман, временно скрыл всю картину, но вскоре исчез, полностью обнажая ее. Надо же, картина не исчезла. Необъяснимая дрожь охватила его довольно-таки массивное тело. Ведь его фигура была так внушительна, что напоминала памятник самому себе. Нет, он не заплыл жиром, он просто считал себя крепким орешком, с фигурой, разве что сравнимой с телом самого Шварцнейгера. По крайней мере он таким себя видел, не обращая внимания на жировые складки живота и задней части тела.
     - Приснится же такое… - вдруг он резко отдернул руку, машинально разжав пальцы и оставшийся «бычок» от искуренной сигареты выпал на землю, но успел-таки прижечь ему пару толстых пальцев. – Черт побери, да что это за день сегодня? – в голос взревел он, не узнавая себя, - где это я? И что за бред сивой кобылы? У него дважды перехватило дыхание. Но и на этом он не остановился. – Какой на хрен лес, если дом от роду находился на окраине запущенного пустыря? Он сидел как загадочный сфинкс, не то завороженный, не то удрученный невероятным зрелищем, которое никаким образом не желал принимать его слегка затуманенный самогоном мозг. И он вдался в размышления, вспоминая на свежую голову вчерашний день…
     А вчера он был в гостях. Это он помнил, как свои пять пальцев. Праздновали пятнадцатилетие Сони, младшей дочери его закоренелого дружка Федьки. С Федькой они были старыми друзьями. Их совместный жизненный путь начался еще с детских яслей, куда обоих закидывали родители, дабы не остаться без куска хлеба. Взрослые пахали в три смены, включая ночные, поочередно меняя друг друга. И когда им было бы отдыхать, если бы пацаны оставались на руках, не говоря о работе. И даже повзрослев, великорослые мужчины продолжали дружить. Им повезло остаться вместе в одной деревне. Федька казался младше своего друга. Худющий и высокий, как трость, на самом деле он обогнал его в возрасте аж на целых два года. Отличительной способностью Федьки в сравнении с ним была исключительная подвижность и трудоспособность. Приходя с работы домой, а Федька работал трактористом, до самой поздней ночи занимался своим хозяйством, что приносило ему полное удовлетворение. Заботился он и своих двух девочках, которых без ума любил. И сколько бы Федька не зарабатывал, благодаря халтуре (он считался профи на любом фронте работ), он никогда не жалел денег на дорогие подарки детям. И в этот незабываемый день он пригласил в гости единственного друга составить ему компанию и поддержать семейный праздник и это в тот момент, когда увидел друга в окно, проходящего мимо своего дома с удочкой в руках. Благо дело были выходные. На все протесты привести себя в порядок и переодеться, ему пришлось повиноваться Федьке, но с условием, что, приняв на грудь по маленькой, он все же сбегает домой. Но что-то пошло не так. Оба не успели моргнуть глазом, опустошив по три рюмки «Пшеничной», как сначала заморосил, а потом посыпал горохом дождь. Казалось, ему не было конца и края. Так и остался он праздновать день рождения Сонечки в рыбацкой спецовке, но желтой рубахе, которую он не снимал до последнего. Праздновать начали с обеда, как все нормальные мужики, Даже Катька, старшая дочь Федьки, успела научить его играть в забавную игру, в Денди. До чего же она ему понравилась. Вот только после Денди мужчины пригубили Бренди. «Солнечный брег». Пили до поздней ночи, он помнил это очень хорошо. А еще вспомнил, как запел первый на деревне петух (оторвать бы ему глотку), когда он возвращался домой, пьяный в стельку, но божественно счастливый. Благо дело, что дома находились по одну сторону на одной вытянутой улице, у Федьки с номером один и в самом начале, а у него с цифрой сто один и выходом на пустырь, где издалека виднелась крыша свинофермы, а дальше только лес, но и до него идти да идти. Одним словом, жил он на отшибе одной деревушки. Ну ты хоть убей, а он хорошо помнил, как доковылял по грязи до дома, не взирая на большие лужи, но едва переступив порог, запнулся и кубарем влетел внутрь. А что было дальше, он уже не помнил. И как результат, проснулся на полу.  А что сейчас? Его чуть не схватил мандраж, когда перед глазами замелькали какие-то летающие зверьки. – А это еще кто? – подумал он, задрав голову наверх. Он пытался скосить глаза, провернуть их на 180 градусов и просто протереть, ну хоть не влажной салфеткой или носовым платком, которые сроду не носил, а пальцами, чтобы лучше присмотреться к неожиданным гостям. Проморгавшись, он признал в них белок-летяг, а их было не менее сотни, а может и тысячи. Они парили над его больной головой, кружась то по, то против часовой стрелки. Из их уст вырывался гул, подобный гулу пчелиного роя.
     - А не у меня ли «белочка»? – это первое, что пронеслось махом в голове. На мгновение он зажмурился и заткнул пальцами уши. Опустив голову вниз. А буквально через пару минут чуть не «сыграл в ящик», когда вместо обычных деревьев на него смотрел лес неизвестной породы. Деревья, высотой с небоскребы, походили на раскрытые обычные зонты во время дождя, но с голыми стволами от самой земли и до верхушки. Если у раскрытого зонта убрать непромокаемый брезент, то останутся одни металлические длинные и тонкие трубки, исходящие в разные стороны из центра. Так и деревья, вместо кроны имели такие же длинные, но древесной фактуры, стержни длиной до десяти метров и также торчали из середины верхушки в разные стороны. Он не просто оторопел, а был похож на скрученного эмбриона, а зрачки напоминали два бильярдных шара, готовых в любую минуту вывалиться наружу. И тут у него созрела единственная и верная мысль, поскорее унести ноги, пока полностью не спятил. Он соскочил и повернулся, чтобы навсегда порвать с этим видением, которое занозой вошло в его и без того страдальческую голову, желая войти в дом и наконец-то отдышаться, чтобы избавиться от преследующих его кошмаров, как вдруг обнаружил, что дома-то, нет. Вот тут его и пробило на все сто. Его челюсть, опустившись, достигла своего пика. Он стоял один-одинешенек среди летающих белок-летяг и бескрайней тайги из необычного леса. Он замер, как восковой манекен, с открытым до предела ртом и выпученными глазами. В этот момент он чувствовал укол отчаяния, что не увидит своего дома, как собственных ушей. Он услышал, как живот запел голодные рулады и не знал, что делать. Его трясло так, что казалось, дрожал весь лес. В лихорадочном волнении, едва не схватив с лету инфаркт, он полез в карманы штанов, чтобы найти сигарету, но вдруг вспомнил о смятой пачке, лежащей на столе. А сигареты в этот жуткий момент ему как раз не хватало. Только теперь его воспоминания стали проясняться более отчетливее.
     Воспоминание об игре, где он видел себя настоящим супер – героем, привела его к мысли, от которой не только потемнело в глазах, но и подкосило ноги. Мозг кипел. А не продолжает ли он дальше играть, оставаясь в игре в реальном времени? Только этого не хватало. А где гарантия, что этого не может быть? Ведь когда он был у Федьки и играл, словно ребенок в супер – героя, краем глаз видел на столе какое-то новое оборудование для игр и кучу проводов, про которые Катька и словом не обмолвилась, а только улыбалась. – Интересно, интересно, но, извините, я здесь, я живой, - что есть силы заорал он. Но лес даже не пошевелился, будто оглох. – Но это невозможно, - чуть не рыдая, всхлипывал он, - где мой дом, где я? В голове крутилась как карусель, всякая несуразица. Все казалось запутанным в один большой клубок, ниточка которого начиналась с его первого шага. И чем глубже он удалялся в этот таинственный и, доселе неизведанный, мир приключений, тем быстрее приближался к своей реальности…
     Неисчислимая стая белок – летяг вовсю кружила над его головой. В какой-то момент она рассыпалась как горох по деревьям, уцепившись цепкими лапками за длинные «прутья» верхушек деревьев – гигантов. Причем, все как одна, облепили голые кроны и быстрыми, короткими перебежками спустились к земле. И начался такой бедлам, хоть снова уши затыкай. Они верещали, урчали и скопом поднимались к вершинам. Было ощущение, что они чем-то встревожены или напуганы, будто просили следовать за ними. В который раз он клялся бросить пить, но в этот раз он обязательно сдержит слово. Его голова по-прежнему раскалывалась, не давая покоя. Все мысли о сигарете, которой не было, наводили отчаяние и приводили в настоящий ужас. И он снова вспомнил о доме. Дом. Какое чудесное слово. Он глубоко и протяжно выдохнул, потеряв всякую надежду оказаться дома вообще. Где он теперь, куда идет, для чего собственно? В конце - концов, верните дом, а он как сквозь землю провалился. Но его как не слышали. Оказавшись в нелепой, можно сказать, трагичной ситуации, он махнул рукой и пошел вслед за летающими белками. Солнце с трудом прорывалось сквозь пучину высоких и голых стволов, согревая его напряженное от нервозности, тело. Идти было тяжело не сколько от веса, сколько от пугающей неизвестности, которая загнала его огнедышащий мозг в тупик. Извечно бело-голубые облака проплывали совсем низко, чуть не касаясь гигантов и двигались они вместе с ним в одном направлении. Он тяжело дышал, озираясь по сторонам, шестым чувством ожидая любого подвоха, чего угодно, но только не этого. Сначала он услышал непонятный скрип, будто где-то совсем рядом притаились мыши и этот скрип становился все сильнее. Подняв голову вверх, он обомлел. Верхушки деревьев начали сворачиваться в небольшие черные клубки, которые по мере продвижения по всему стволу вниз, к земле, разрастались как воздушные шары, становясь все больше и мрачнее и обретали массу.
     - Мать твою, - едва слышно выдохнул он. И только тут, во всей полноте раскрылся смысл фразы: - Слеп лишь тот, кто не желает видеть. Это были впечатления, подобные брызгам кислоты, разъедавшей рассудок. Полчища черных гигантских пауков, подобным тарантулам, прямо на глазах вырастали и перерождались из таинственных исчезающих деревьев, обнажая горизонт и голубое небо. Вот тут он и загрустил, подавшись панике. Не успел он подумать о белках-летягах, как его настороженный взгляд сразу уловил их присутствие. Они вновь кружились над головой, чуть ли не на расстоянии вытянутой вверх руки, выделывая синхронные виражи по спирали. Громадные пауки, высотой в метра полтора, бежали в его сторону.
     - Бежать и срочно, - услышал он свой прорезавшийся внутренний голос. –Но, куда? Вокруг несметное скопище пауков-людоедов. Оказавшись в кольце, в их страшных глазах он прочел ненависть и угрозу остаться свалкой костей, не дожив до судного дня. Лицо его мгновенно потеряло мужественность.  Он замер, закрыв глаза, и стал похож на монумент славы героям, награжденных посмертно. Ноги подкашивались в ожидании бесславного исчезновения, с похоронкой на глазах и голодным, кипящем лютой ненавистью, как у суслика, желудком. – Пожрать бы, - это было последнее, что молнией прокатилось в голове. В следующий момент от неожиданности он вздрогнул. Прямо под ногами что-то зашевелилось и заскрипело. Ему казалось, что разрывается на части земля. – А-а-а…, - пронзительный свист ветра оглушил его. Он начал расти, как грибы после дождя. Огромных размеров скальная пирамида поднимала его вверх. Не удержавшись и потеряв равновесие, он плюхнулся и кубарем полетел вниз. А пирамида, подобная египетской, продолжала пониматься в небесную высоту. Пауки, бегущие за ним, как за добычей, тоже скатывались, как дождь с зонта. Оказавшись в самом что ни на есть низу, чуть ли не перед мерзкими и острыми как игла, клыками шестилапых, он снова стал вскарабкиваться к вершине. Погоня продолжалась. Гонимый страхом и свалившейся на миг удачей, он цеплялся за все, что могло удержать его немалый вес. Пирамида, достигнув высоты метров в семьдесят, а то и все сто, доставила хлопот и преследователям. Камни, летящие из-под его мощных ног, срываясь с места, с оглушительным грохотом попадали в хладнокровных монстров. Пауки разлетались, как искры от огня в разные стороны, подминая под себя задние ряды и превращались в черную жидкость, по цвету, напоминающую кляксу. – Фу-у-у, - какая мерзость. Обернувшись, его радости не было конца. Сработала как детонация, цепная реакция. Пауки тонули и тонули, растворяясь в собственном соку. Он присел, учащенно дыша, вытирая рукавом промокшей насквозь от пота желтой рубахи, холодную испарину. – Черное море, - прогудело в голове, - так давно мечтал его увидеть. За все время он впервые улыбнулся. А море прибывало и прибывало, и не было ему видно конца и в конце - концов загнало его на самый пик постепенно затопляемой пирамиды. Мужчина выглядел как неукротимый Робинзон Крузо на необитаемом острове, но с одним отличием, что находился на клочке голой скалы и до ужаса был голодным, как волк и злым, как собака. Одним утешением явилось то, что он достойно прошел первый уровень непонятно чего и остался жив, не смотря на всю опасность положения, а отвращением было- непонимание самого сюжета – на кой он здесь и на черта ему эта беготня. Ведь жил как все нормальные люди.  Да, бывало и выпивал, не без этого, а кто сейчас не принимает алкоголь? Он призадумался, оказывается и на это нашлось немного времени.
     - А может я сумашедший? А если так, что дальше делать? Черное месиво, палящее солнце и ни крошки  хлеба. И плавать он не мог к великому стыду и огорчению. Словно прочитав его бурлящие мысли, заслонив солнце плотным кольцом, в небе появились белки-летяги. Они были как палочка-выручалочка, только вспомни о них, и они обязательно что-нибудь придумают. Белки по-прежнему издавали непонятные человеческому разуму протяжные звуки, но что-то в них было и человеческое. По крайней мере так ему казалось сейчас, в момент душевного кризиса и нервного расстройства. Не понимая их языка и заставив себя улыбнуться, он стал сбрасывать камни в воду, ощутив полную безвыходность своего горького положения. И…, опа – на. Сработало. Под одним из мощных камней, который он с трудом сдвинул, он обнаружил крышку неизвестно откуда взявшегося ящика, втиснутого в каменистую кладезь. – Может на это намекали белки? С трудом оторвав плотную крышку с насиженного места, он присел, разглядывая его содержимое, а по телу, как зуд, побежал табун мурашек. На дне ящика был аккуратно уложен полный комплект водолазного снаряжения, под стать его могучей фигуре. – Надо же, какая забота о ближнем, - воспрял он духом, но тут же осекся и пожалел о сказанном вслух. Его желудок кипел от злости, желая и взаправду сожрать своего хозяина со всеми потрохами. Ему –то не все-равно? А успокоить горючего змея оказалось не так-то и просто. Надо было что-то срочно предпринимать. Приодевшись в идеально новый костюм и ласты, он вошел в воду.
2 уровень.
     Судя по всему, это был второй уровень. Он спускался медленно и ничего странного не заметил. Акваланги работали исправно. Единственное, чего не видел, не было морских растений или затопленных кораблей, на дне не сверкали алмазы и не плавали рыбы. А ведь когда-то он читал книги о разнообразии морской флоры и фауны. Он не спешил, ощущая себя словно в космосе, легко и непринужденно. Со дна поднимались воздушные пузыри, словно море дышало. Но он не думал о них, увлеченный приятным времяпрепровождением. Его тело расслабилось, но… Желудок, он мстил изнутри. – Наверное, зря, - думал мужчина о желудке, х на кой лишний раз подрывать к себе доверие? И продолжал грести ластами. Вода была настолько чистая и прозрачная, что он видел, практически все, что было далеко и вблизи. А пузыри, поднимаясь вверх, к поверхности, увеличивались на глазах, как воздушные шары. И было невероятно, что, с одной стороны, они набирали массу и становились прочнее стали, с другой – в то же время оставались легче пушинки. Но об этом аквалангист и не подозревал. Вдруг он ощутил волнение моря. Его стало укачивать, как ребенка в люльке. Он приостановился и обернулся. Прямо напротив его лица повис как гирлянда, огромный пузырь, похожий на баскетбольный мяч. Но и это бы ничего, если бы не хищные и ледяные глаза чудовищной акулы, пристально смотрящие на него сквозь прозрачную круглую оболочку. Он снова чуть не вдохнул смертельной дозы инфаркта, и по инерции, двумя руками упершись в пузырь, толкнул его. К неожиданной радости, которую он давно не испытывал, акулу отбросило, швырнуло да так, что и след ее простыл. Она летела, как снаряд, крутясь вокруг своей оси, разбрасывая по сторонам подобных ей зверюг. Сначала, при виде стражника морей, его охватил холодный озноб и едва не случилась истерика. Но сейчас, увидев акулу после броска в нее «мяча», когда она побелела от страха и стала подобна статуэтке из китайского фарфора, его передернуло, как затвор в ружье и только сейчас он почувствовал себя героем. А пузыри продолжали расти, как и сами хищники. Вторая акула подобралась так же незаметно, как и первая. Было ощущение, что она смотрела на него как на насекомое, которое заслуживает изучения под лупой. Но нет, чтобы с ней поступить также, как с первой, он с перепугу воткнул палец в пузырь, что пузырь разорвало. Но он не слышал этого звука, звука, смертельного для хищника. После чего, акула плавно, верх пузом стала оседать на дно. А его как завело. Он неистовал, маяча как тень среди пузырей, то протыкая их, то отталкивая в беспощадные морды морских кровососов. Даже желудок на время заглох, как неисправный мотор, видимо наслаждаясь увиденным зрелищем из предстоящей аппетитной трапезы. А подводнику хоть бы хны. Борец за справедливость и выживание, настоящий воитель. Размах его справедливости перешел все доступные грани и приличия. Но это его не беспокоило. Почти все дно было усеяно неподвижной тварью. Себя он сравнивал с акулами, как букашку в клюве воробья. Вот таких они были размеров.
     - Эх, видели бы этот бой белки… И не успел он высказаться вслух, как над его головой молниеносно закружились в вихре осеннего листопада привычные взгляду зверьки. Они, как и он, были все в безопасных круглых скафандрах. Летяги кружились, словно пытались что-то сообщить ему. И так было раньше. Но, извините, он герой, ему все нипочем. Махнув рукой, он с яростью продолжил свою войну, несправедливую и подлую со стороны вероломного врага. И вдруг произошло необычное. Следующая акула была на подлете, когда один из снарядов не сработал. И сколько он не пытался довести шар до состояния взрыва, все было бесполезно. Даже не помогло бомбометание по намеченной цели, пузырь был мертв. Казалось, счастливая акула надсмехалась над ним, горе-героем, громыхая стальными челюстями, готовая проглотить наконец-то надоедливого и мерзкого червяка. Белки бесшумно передвигались друг за другом, показывая свое направление к пирамиде. Он вовремя смекнул, едва не оставшись навсегда без ног. Акулы летели вслед со зверским аппетитом. Даже его болезненный до еды желудок перестал бастовать, не желая стать пищей разъяренных бестий. Они успели и вовремя, проскользнув через узкую расщелину и полностью растворившись в пирамиде, которая стала единственным их спасением. Сама пирамида оказалась настолько прочной, что не подалась ни на какие провокации, угрозы, просьбы и даже убойным ударам бесноватых хищников. Не успев толком присмотреться к внутреннему содержанию каменного изваяния, мужчина вдруг ощутил неудержимую силу притяжения. Его засасывала, словно пылесос с мощным двигателем, черная воронка. Его крутило как грязное белье в стиральной машинке-автомат и чуть позже, достигнув самого низкого уровня под ураганным давлением, будто по трубопроводу, пролетел непонятные ему переходы. Ощутив на миг мощный толчок, как удар в спину, он рухнул, рухнул плашмя на песчаный берег.
     Он лежал лицом вниз, без водолазного снаряжения, видимо, уничтоженного «стиральной машиной-автомат» самой пирамиды, ощущая тепло нежного и мягкого покрывала. Лицо и руки были в песке, как и вся одежда. На минуту он приоткрыл глаза, прокашлялся, повернув голову на бок, но не вставал. Над ним как и прежде светило солнце, будто никуда не исчезало. Те же пышные облака и … Нет-нет, ему просто померещилось … Но только не желудку. Было очевидно, что желудок отработал весь резервный запас и был готов на все. Мужчина все же нашел силы сопротивляться и сел на песок. В голове гудело, как у пчел в улье. Моря как не бывало и в помине. Зыбучий песок, где он оказался, был всего лишь островком бескрайней пустыни, растянувшейся на тысячи километров в разные стороны. Он огляделся, но ничего удивительного не обнаружил. По всей золотистой глади песка лишь отчетливо вырисовывались те же барханы с препонами. Возвышенности были невысокими и не перекрывали видимость на дальние расстояния. Он был один. Не видел он ни шатров, ни караванов из цепи верблюдов, идущих друг за другом. Но тем не менее, его мог беспокоить только один сорончак. Это бывшие озера, затянутые песком и скрытые от глаз. Не дай бог наступить на него и провалиться, как зыбучий песок просто-напросто затянет в себя, и ты не жилец, забудешь, как звали. Но, редко проглядывались колючие растения и кустарники-карлики, но и их он обошел взглядом. Но то, на что упали его глаза, было неподражаемо, как говорила одна обезьянка, когда слоненок по имени Фантик поливал в пустыне колючку. Прямо перед ним как по волшебству выросли шикарные столы с богатой снедью.
     - Ого- го, - подумал он, это невероятно. Было похоже, что не он, а изнывающий от голода желудок обладал взором орла и интуицией лисы. Столы просто ломились от изобилия и разнообразия аппетитных явств. Он проглотил слюну, едва ей не подавившись, И, сразу же заурчал, как дикий и голодный кот, самоотверженный желудок, не предавший своего хозяина, но царапаясь острыми когтями изнутри с такой бешенной силой, что человек сорвался с места, забыв про усталость и не думая ни о чем, кроме еды. Он ел и пил все, что стояло и лежало. А на столе лежали и анчоусы с помидорами, перцы в белом соусе, тонкие болонские сосиски, аппетитные серые креветки, отличная ветчина и запеченный в сыре сельдерей, и такие напитки, которых он в жизни не видел и не пробовал, надолго вскружили его голову. А это и шерри, мартини, виски с содовой, шато дефин прошлого столетия и многое другое. Ну просто пальчики оближешь. Вот только сигарет к великому сожалению не оказалось. - Да и шут с ними, - думал он, - лишь бы пожрать хорошо, остальное приложится. Плотно перекусив, он услышал блаженное пение своего неразлучного желудка, превратившегося из дикого в домашнего, а сам удовлетворенно потянулся, глубоко зевнув и приготовился к сладкому отдыху. И даже порадовался, что рядом нет белок-летяг, от которых на его взгляд от них были одни проблемы. Но он вновь не дооценил свои мысли. Проблема оказалась в том, что и на этот раз они не забыли появиться сразу, вроде как ему на зло. Сон как рукой сняло, но думать в такой сладкий час об опасности ему хотелось меньше всего. Он уже мерно посапывал, как младенец, непроизвольно поглаживая вздувшийся от обжорства полный живот, как сработал инстинкт самосохранения, который не дал ему даже помечтать. Он вскочил на ноги и огляделся вокруг. Но ни белок рядом, ни единой души не было, разве что где-то далеко- далеко виднелись непонятные черные точки. А может только показалось. К тому же ветер дул теплым успокаивающим воздухом, не вызывая опасений. Вот только точек почему-то становилось с каждой минутой все больше и больше. Он все же позволил себе расслабиться и прилечь и тут же вспомнил одну простую и незабываемую поговорку: - По закону Архимеда после вкусного обеда полагается поспать. Долго не думая, а тем более спешить было некуда, он умиротворенно закрыл глаза и провалился в глубокий сон. Сквозь сон вдруг услышал Катькин голос, дребезжащий низкой струной, но не видел ее. Она как - будто с кем-то шепталась и только отдельные фразы крепко-накрепко засели в его памяти: - Тсс, спит как сурок… Скоро… Она не договорила. Вот Катька уже машет ладонью перед его глазами и ни с того, ни с сего, указательным пальцем как воткнет ему в глаз, да так, что он заорал, словно ужаленный голодным хамелеоном. Мужчина соскочил на ноги, обливаясь холодным потом при палящем солнце.
     - Надо же присниться такое? – на всякий случай, проверяя целостность глаза, засипел он. Его сердце билось так, как у спортсмена после выработки адреналина. – Что за черт, - в изголовье, где он только что лежал, чернел круглый шар, похожий на баскетбольный мяч. – И откуда такая невидаль прикатила? – выругался по – свойски мужчина и как профессиональный игрок, отфутболил его куда подальше. Оглянувшись кругом, он ахнул. Мячи катились к нему со всех сторон. И не успев коснуться земли, прямо в воздухе «мяч» разорвало. Прогремел взрыв такой мощности, что песок стал осыпаться и на месте, где произошел взрыв, вырос огромный как паутина, бесконечный лабиринт. Он почувствовал, что проваливается вместе с песком. И только сейчас, ощутив твердую опору под ногами, он понял, что стоит на дне на одном из образованных после взрыва переходов. Он чуть не умер, когда проваливался, как ему казалось, в бездну. А шары катились и катились в его сторону, не останавливаясь и взрываясь. Он побледнел, успевая выворачиваться от них наизнанку, как мастер спорта по боксу и бежал, не оглядываясь, куда глаза глядят, едва успевая нырять то в один, то в другой переход. Утонув в этом бесконечном туннеле с головой и ушами, он остановился, чтобы взять передышку. Его глубокое и частое дыхание можно было сравнить разве что с выхлопом паровой турбины. Но кто решил поиграть с ним в «кошки-мышки»?  Ведь он всегда считал себя занятным человеком и в то же время свободной личностью. И сейчас, проснувшись, непременно заглянул бы к Федьке на огонек, чтобы потрещать о жизни и погоде. -  Катька, - он прикусил губу об одном воспоминании ее имени. Какой он на хрен свободный, если как серая и боязливая мышь окопался в непонятных катакомбах? За спиной снова раздался гулкий взрыв. Раскаты грохота раздавались по всем переходам, а навстречу ему катился необузданный снаряд. Мужчина тот час, развернулся и сиганул как заяц, петляя, назад. Буквально через минуту, другую услышал, как шар разорвался на части. Он приостановился и решил вернуться к месту взрыва. Вылезти на поверхность не было никакой возможности и шанса, будь он превеликим спортсменом по прыжкам в высоту. Хоть грунт и был твердым, глубина окопов резала глаза. Она казалась неприступной и возвышалась над его головой порядка на три метра, а ширина едва вместила бы двух таких, как он. Вернувшись назад, он чуть не потерял рассудок, когда увидел на месте взрыва новый туннель с с целой веткой примыкающих новых коридоров. На миг призадумался. А взрывы ни на минуту не прекращались, не давая ему опомниться. Сколько же еще блуждать и где этот чертов выход? И его осенило, его мозг как прорвало: - А если собрать все эти гребанные бомбы в одну кучу? Интересно-интересно. Получалось, что должен прозвучать взрыв такой силы, что он расширит эти переходы или изменит весь ход истории. От такой неожиданной мысли мужчина покрылся потом. Надо попробовать. А почему бы нет? – К тому же, - думал он, времени хватит вполне, чтобы сгруппировать снаряды и свалить. Почесав затылок, он снова превратился в супер - героя и принял выжидательную позицию. По его гениальным расчетам, если и правда за ним охотятся, значит, держат под контролем и на мушке. А раз так, снаряды посыпятся в то место, где и будет находиться он, не бегая как лось, бессознательно создавая новые туннели.  Он прыснул от смеха, вспомнив из мультика заумного лосяша, но себя он лохом не считал, ни в коем разе. Так он и поступил. Снаряды, как тараканы катились к нему со всех сторон, даже падали сверху. Вот и попробуй угадать, не свернет ли шею в очередной раз? За минуту, собрав в кучу штук сорок, на последнем дыхании, включив скоростной режим, он сорвался в соседний коридор с такой быстротой, с какой ящерица глотает муху. И правда, взрыв потряс не только песок, но и его сущность. Похоже, он на время оглох или его контузило. Он упал на землю и притворился сухим сучком, зажав руками уши и закрыв глаза. Будь что будет. Он не помнил, сколь долго или мало провалялся. А если честно, ему уже все осточертело и не хотелось вставать и бегать как сайгак, целый день до тошноты. В голове крутились роем разные мысли, а в ушах играла музыка.  – Точно контузило, - подумал мужчина. Но музыка внезапно пропала, и он присел, протирая от пыли глаза. – Ого! Его теория вероятности сработала на ура, но не совсем, как ожидал. Туннелей не стало, но их место занял, офигеть, какой карьер. Набравшись мужества и подойдя к его краю, мужчина заглянул вглубь. Все бы ничего, да только не было видно самого дна. Он не знал, куда держать путь, то ли пески ногами лохматить, то ли нырнуть в пропасть. Но был как никогда счастлив, покончив навсегда с песками и выбравшись из их плена живым и невредимым. Его голова закружилась, но не от захватывающего дух загадочной высоты, а от белок-летяг. Глядя на них и прищуриваясь от солнца, он принял их направление. А летели они вглубь неизвестности.
3 уровень.
     Выйдя на новый, третий уровень, он спускался вниз по спирали, по твердой земле, усыпанной мелким гравием и галькой. Спуск не был крутым, как казался вначале. Это была обычная дорога шириной метра в два. Единственной головной болью была сама пропасть, куда он больше смотреть не решился. Не хотел погибать в безызвестности. Неторопливым шагом по часовой стрелке мужчина нарезал круги. Дышать становилось труднее из-за разряженного воздуха, в котором практически не хватало кислорода. Поравнявшись с началом первого витка, наткнулся на выдолбленный в стене переход, напоминающий туннель, над входом которого висела табличка с угрожающим названием – «Оползень». – Главное, не вход и не выход, а оползень. Махнув рукой, чтобы лишний раз не подставлять свою задницу под арт расстрел, он поколесил дальше. Впав в раздумье, он представил падающую сверху груду холодных камней, пойди он туда, как он бесславно уходит в прошлое, не успев попрощаться  со своим корешом или, в лучшем случае, превратится в неподвижную скульптуру известного Микеланджело. Но эта перспектива не была такой заманчивой, как хотелось. На втором витке висящая надпись навивала грусть, где черным по белому строчкой ложились слова: - Вечный странник. Ему вдруг поплохело. Перекрестившись, он поспешил удалиться. Идиотизм и только. Он спускался на самое дно, а надписи словно мошки, мелькали перед глазами, взрыхляя гребнем его кипящий мозг. Вот уже и – Сбитый самурай, далее – Калека поколений, Дистрофик поневоле, Последний джи-дай, Короткая жизнь. Нет, только не это, ему точно хотелось еще пожить. И снова – Зря потерянное время, Неукротимый псих, Затерявшийся дебил. А что еще хуже – Оленьи рога, Холодный бифштекс, или свежая выпечка. Он шел и ломал голову. То ли он должен был насладиться свежей вкусняшкой, то ли сам ей стать. Но не остановился. И оставшиеся несколько последних названий – Убитый горем, Затерянный в ночи и Ожидающий мщения – довели его до последнего. Прочитав надпись, он расчихался. Матершина картечью пронеслась снизу доверху, погаснув в бездне звезд. Выбора не было, да и возвращаться назад не было смысла. Подтянувшись и вспомнив о своих прежних победах, вновь почувствовал себя героем и молча проскользнул в темный коридор, оставив за спиной вывеску с названием – Странный переход. Он двигался медленно, постепенно привыкая к темноте. Свет в конце туннеля мерцал жалким огоньком и казался крошечным окошком, подавая маленькую надежду. Как хорошо, что он не астматик, иначе бы задохнулся, не придя в сознание. Приглядевшись, он заметил торчащие из стен, пола и потолка камни, где острые как ножи, где – плоские, грозящие вцепиться своими шипами и поранить. И прежде, чем сделать несколько шагов вперед, в просветах дальнего выхода замаячила чья-то тень и не животного или зверя, а человека. Она двигалась вместе с ним и навстречу ему, неторопливо сокращая расстояние до встречи. Хоть и туннель была довольно емкой, что в не мог уместиться и танк, но подступивший к горлу комок от пронизывающего насквозь страха, довел его до принудительного мочеиспускания. Не успев сделать шага и запнувшись, он кубарем полетел вниз. Приподняв штанину, на рассеченном колене выделялась кровоточащая рана, из которой появились капли крови. Уняв боль и остановив кровь, мужчина резко повернул голову в направлении странного типа. Как оказалось, и тот сидел, не вставая. У него снова перехватило дыхание и было слышно, как чудовищно клокочет сердце и трясет все тело. Слегка успокоившись, он зашагал дальше. Странно вел себя идущий навстречу, повторяя все его движения. Вот он поднял обе руки вверх, то же самое увидел впереди. Он прижался к стене и этот прием повторила неизвестная личность. И оба замерли, как восковые фигуры. В ту же секунду мужчина почувствовал укол отчаяния. – Кто это за тип? И что ему надо? А может бежать без оглядки, бежать назад? Раненая нога махом отозвалась острой болью и своим нежеланием последовать за хозяином. За минуту, пока он простоял как вкопанный в землю столб, так и не решившись на бег, он пережил, наверное, все, начиная от радости до глубокого разочарования и уныния. Спустя время они сблизились настолько, что без тени сомнения в странной личности он признал… СЕБЯ. Они стояли друг перед другом, жадно глотая воздух и не желая разойтись. Воздуха не хватало. Личность, так похожая на него, не казалась тенью. Та же крупная фигура, тот же объем, в конце - концов, одинаковая одежда. В один миг тень страха сползла с него, как устаревшая краска и проснулась кровь темпераментных предков. Он видел это же в глазах собственного Я, чьи зрачки напоминали дула двух пистолетов, от взгляда которых можно было упасть замертво. Закрыв глаза и с диким ревом: - Я-Я-Я, - он шагнул прямо в СЕБЯ. Сзади него пустым вакуумом зияла черная пустота. – Гм, - и правда странный переход, - улыбка героя-победителя говорила сама за себя.
     Яркий солнечный свет словно прожег зрение. Выбравшись из едкой, душной пещеры, перед ним, как на ладони, под крутым спуском скалистого склона неслась быстрыми потоками бурлящая река. Наглотавшись свежего воздуха и прочистив легкие, его глаза приняли прежний блеск, с трепетом наслаждаясь завораживающей глаз природой. Он не смог скрыть радости от лежащей вверх дном на берегу легковесной байдарки. Под ней он нашел пластиковое весло с лопатками на обоих концах, Приведя себя в порядок и поудобнее заняв место, с облегчением оторвался от берега. Стремительное течение с быстротой лани несло мужчину вперед, навстречу новым приключениям и опасностям. Едва удерживая равновесие, он дважды чуть не спустился на дно реки, но везло как никогда. На реке в разных местах прямо из-под воды стали появляться камни и гладкие валуны, поджидающие свою очередную жертву.
     Со стороны он был похож на индейца, виртуозно управляющего своим неприхотливым челноком. И только река была не управляемой и вносила свои коррективы., извиваясь змейкой и не отличаясь своим радушием и безопасностью. Бурлящие потоки напрягали слух и зрение сумашедшего героя-истребителя. Не проплыв и трехсот метров, под байдаркой раздался характерный скрежет. Один из подводных камней предательски врезался в днище судна, прошив его практически насквозь, а буквально спустя минуту, байдарка развалилась на части и вместе со своим седоком остатками понеслась вниз по течению. Мужчина, успев-таки набрать воздуха в легкие, едва держался на воде (плавать он точно не мог)., а порой, вместе с головой скрывался в ее пучине, но чья-то неукротимая и невидимая рука постоянно выносила его на поверхность, а сама исчезала. Он, как мыльный пузырь, не имеющий веса, держался на плаву, беспрепятственно обходя встречные и опасные препятствия. Его тащило неизвестно куда, с каждым разом сокращая расстояние до фатальной развязки. Он не видел ни солнца, ни облаков, даже не чувствовал собственного тела. Единственное, что слышал, это приближающийся и нарастающий гул бурлящего мощного потока, который все ближе подводил его …
     - Ва-а-а, - заорал он, не слыша собственного голоса, - ва-да-пад. И не успел закрыть глаза (так было легче встретить смерть), как взлетел, словно с трамплина, и через несколько томящих душу секунд, попал … попал в расставленные сети. Он не успел прийти в себя, как со всех сторон разнеслись ликующие и победные крики и возгласы: - Поймали, дезертира поймали. Боже, как долго он не слышал человеческих голосов, словно приземлился с дальней космической галактики. И не успел открыть рта, как оказался похож на брошенный мешок картошки, упавший на хребет лошади. Он висел, перегнувшись пополам, лицом вниз, а за хвостом лошади тянулась целая толпа вооруженных до зубов рыцарей.
     - Какой эскорт, - восторгался он, корячась от боли и неудобства позы. А перед глазами мелькала зеленая трава и копыта вороного… Очнувшись от дикого и холодного приема, он сидел в седле черного коня, отливающего своей серебристо - черной гривой. -  Не конь, а - красавец, - было первое его впечатление. К правой его руке было намертво привязано длиннющее копье, дабы не вывалилось из рук, в левой – стальной щит с изображением символики из двух бьющихся между собой всадников в черно – белом снаряжении. Прямо как средневековье. Перед ним стояла куча воинов. В первой шеренге с копьями наперевес стояли обычные пешие рыцари. Они защищали вторую шеренгу, среди которой был не только он, но и сам король со свитой и охраной, где по правую его руку на коне пританцовывал главный помощник – визир. Единственное, что угнетало героя – одиночку, тяжелые воинские доспехи, под чьим прессом он казался сконфуженным и уязвимым. Но его ретивый конь был неугомонным, постоянно ржал и бил землю копытами, готовый в любую минуту по приказу короля сорваться с места и месить как тесто своего врага. Не нравился мужчине и шлем, то и дело сползающий на лоб. Король же сидел на высоком открытом троне и через советника руководил полем боя. Присмотревшись к полю, мужчина смекнул, что это не война, а игра, где все участники находятся на шахматном поле, расчерченным в большие квадраты. И вдруг король крикнул: - Вперед! Первый пеший рыцарь переместился на свободный квадрат и застыл как памятник. Войско противника в белых одеждах повторило приказ своего короля. Спустя время и его вороной дернулся с места и сделал несколько движений, встав на дыбы. Всадник чуть не вывалился мешком. Но удержался, так как не знал, что не только копье было намертво приделано к руке, но и он сам. Конь сделал несколько движений в сторону, подмяв под себя белого рыцаря. Воин упал, потеряв оружие, а конь замер, не выходя за пределы квадрата. Солнце не давало покоя, медленно катясь диском к горизонту. Рыцарь сидел неподвижно, обливаясь потом и сухим кашлем. В конце – концов мозг его вскипел настолько, что, не повинуясь правилам и теряющемуся рассудку, со словами: - Мат королю, - рыцарь бросился в атаку. Войско противника было повержено начисто. А рыцарь упорно буйствовал, оставляя на поле боя неподвижные тела. И тут, увидев разъяренные глаза вороного и бесшабашного рыцаря, который пушечным выстрелом летел в его сторону, неожиданно обмяк, потеряв дар речи, строгость и независимый вид и завалился на бок, скатившись с трона на землю. А победный клич: - Слава герою, - раздавался со всего поля, вдогонку за своим победителем… И он открыл глаза…
 
   - Дядя Вася, вы уже проснулись? – Катька удивленно вытаращила голубые глаза, ошеломленным взглядом сопровождая садившегося на диване мужчину. Он находился в игровой комнате, в одежде, ничего не понимая.
     - Катька? Где я? – простонал он, взявшись руками за голову.
     - Дядя Вася, вы у нас дома, - Катька не без сожаления сначала посмотрела на него, потом на незаконченную игру с его прямым участием и выпалила: - Как жаль, что вы еще не побывали в пещере под кратером действующего вулкана, под … Он не дал ей договорить.
     - Что-о-о? – соскочил он на ноги, осматривая себя со всех сторон и тараща глаза на неумолимую девочку.
     - Так это ты гоняла меня по всем уровням, пока я спал? Катька, как ты это сделала? – едва сдерживаясь от обиды, прошипел он. – Ты хочешь моей смерти? Она улыбнулась.
     - Успокойтесь, дядя Вася, вы бы не погибли, это правда, нор героем вы остались и набрали самое большое количество очков за всю историю. Появившийся румянец на ее милом личике слегка успокоил его пережитые чувства. Она продолжала: - Когда вы с отцом напились и остались у нас, то сразу уснули. Папа на день рождения Соне купил новое оборудование к игре, и мы с сестрой решили его испробовать.
     - На мне-е-е? – не выдержал он не без возмущения и сожаления.
     - Извините, дядя Вася, но вы единственный друг нашего папы, - тут же выкрутилась она, - я сделала ваш прообраз маленького человечка со всеми чувствами и эмоциями и все данные, вместе с отпечатками ваших пальцев завела в игру.
Он сидел, разинув рот, вглядываясь с напряжением на свои пальцы. И правда, местами на них оставалась чернильная паста.
     - А пока вы спали, связь с игрой поддерживалась вот через эти проводки, она указала пальцем на тонкие провода, которые успела снять с него, как он только открыл глаза. Она закончила, искренне и непосредственно поблагодарив своего благодетеля за самое активное участие и полное понимание.
     - Боже, как мне плохо, - снова застонал мужчина, обхватив раскалывающуюся голову руками. – Да меня чуть инфаркт с ног не свалил. Ты представляешь, Катька, я там чуть с ума не сошел, - в его голосе прозвучали нотки отчаяния и открытых переживаний. – Ох, Катька, Катька, - с последними словами он выскочил из дома и не нарадовавшись своему освобождению, словно из плена, вихрем полетел к себе, забыв об оставленной удочке. Голова трещала, как угли в костре. Он пошарил руками в кармане куртки в поисках сигарет и вытащив потрепанную пачку с остатками, закурил. Его душа поплыла, как плыли голубые над ним облака, а страдальческое сердце, обдаваемое теплом и лаской палящего солнца, успокоилось. Ведь он был живой и направлялся домой. Свежий ветер с радостью выдувал из его памяти кошмарные сны. Только вот белок-летяг не было рядом и это придавало неудержимому Василию новых сил и ярких впечатлений.