Ничего впереди мне не видится
из того, что желает душа;
вал тревог и страданий лишь дыбится,
всё былое давя и круша.
Опыт, знанья, труды, достижения
будут смяты и смыты волной
и покроются толщей забвения, —
было ль это когда-то со мной?
Как в себе сохранить, что накоплено,
от идущей навстречу беды?
Хоть не всё чтобы было потоплено,
хоть какие б остались плоды!
Пребываю в гнетущем унынии.
Планов много, но к ним не стремлюсь, —
в их удачу не верю отныне я,
обольщаться надеждой боюсь.
Знаю, надо вспороть меланхолию,
разозлиться и топнуть ногой.
Только верой, стараньем и волею
можно жизнь свою сделать другой!
Только, как ни бунтуй, — не избавиться
от предчувствий плохого конца;
и печали следы не изгладятся,
затвердев в выраженьи лица.
Знаю многих, — кто дёргался истово,
полагая поспорить с судьбой.
Но никто в этом споре не выстоял,
не смешал её карты борьбой.
Как они, и я тоже подёргаюсь, —
отвоюю, авось, что-нибудь…
Не с мечтой и надеждой, — с тревогою
вдаль гляжу на оставшийся путь.