Ты признаешь спасительную блажь,
рисуя явь остатками помады.
А грез твоих бессмысленный купаж
несет порой фантомную награду.
Я верю в ложь, испитую до дна,
рождающую блики вдохновенья.
И нежный вздох – еще одна цена,
а дальше лишь начисленные пени.
Красивый мир химер и миражей
с тобой нас манит, счастьем угощая.
Сегодня души жаждут неглиже,
а завтра нам фривольность не прощают.
Но всё бежит – с годами мы мудрей.
Хотя, наверно, это иллюзорно.
Клянусь, ты не стареешь – хоть убей!
А я седею быстро и упорно.
И на закате жизненных страстей
нам будет что с улыбкой сладко вспомнить.
Я лгу себе бесстрашней и сильней,
а ты блажишь затейливо, нескромно.
Под радугой, рожденною луной,
невзрачной, тусклой, но волшебно-странной,
когда-нибудь расстанемся с тобой,
уйдя в тот мир, что исцеляет раны.
Очистим мысли от земных забот,
да привередливых коней отпустим вожжи.
И через век, а, может, через год
мы снова поблажим, упившись ложью.