А август близок, будто Вавилон
за городскими стЕнами галдящий,
мычащий, блеющий, он - что слуга, следящий
за гостевою чашей за столом.
Ещё вина, да внидет огнь и хмель
в отверстые страстям зрачки и жилы
и были б также в августе мы живы,
как днесь; топча неведомых земель
пустыню дня грядущего, равнину
пересекая завтрашнего дня,
упомни, зрящий всех, и про меня,
затем, что персть вселенским злом ранима.
Затем, что август спросит: где твой плод?
И я найдусь спастись чем и ответить.
И он почует, он сочтёт тот ветер,
что парус полнит мой и мачту гнёт.
Не в январе я подвожу итог,
а в августе, даров избытком тяжком,
в том августе, влепляющем с оттяжкой
пощёчину всем тем, кто пренебрёг
не то, чтоб дальних перечнем трудов,
а пристрастился к праздности и лени,
кто жалует диванность и лелеять
стратегию комфорта - будь готов.
Всегда готов неспешно лицезреть
как полнятся добром твои чертоги,
мой любый август, грузны как, пологи
холмы несметной снеди; упереть
плечо и шею в бочки дно смолёной,
и ноги поднапрячь в другое дно,
и выйти вон на берег обновлённый,
на брег таинственный, где море так инО,
инАко столь, в сравненье с водоёмом,
на чьём ты пребываешь берегу,
что хочется бежать до окоёма,
пьянясь и полнясь счастьем на бегу.