Ты удаляешься, туда, где, наверное, станешь лучше.
Вылечишься от биполярки, исчезнет маниакальность идей,
и мозга твоего полушария, как наехавшие друг на друга тучи,
молниями не будут пугать людей.
Таблетки я вижу, делают своё дело.
Беленькие и маленькие, а меняют тебя с точностью наоборот:
там, где ты была лидером, еле ползёшь несмело,
от твоего феминизма лишь в дерзкой улыбке рот.
Ты уже не одна из тех, что рисовал Гоя -
голая, размахивающая руками перед зеркалом, читающая стихи -
слишком дорога цена такого покоя -
руки твои как плети тихи.
Лучше б они хлестали меня по спине и по щекам лупили,
лучше б душили меня в нежной таинственной мгле,
чем безжизненно так лежать в луче золотистой пыли
на чистом столе.
Как бы я хотел остаться с тобой, хоть на ночь,
но ты говоришь: этого сейчас нельзя.
Что у тебя никаких чувств. Я тут же меняюсь напрочь -
ухожу – я же уж – скользя.
Я ревную тебя к самому себе которого ты целовала,
когда за окнами вьюга накрывала саваном мир,
и над нами старенькое покрывало
светилось от дыр.
Не ужели наши глаза уже не сольются, не станут единым,
мои - серые как дождливое небо и твои - черные как земля,
эта весна завершается таким одиноким дымом
словно осень… и нет уже ни тебя ни меня.