С бледным, потным лицом ходит в общем безмолвии совесть,
Прикрываясь рукой от плевков и озлобленных глаз,
С деревянной шарманкой, где есть для жалеющих прорезь
И с открытой душою для робких и чувственных фраз.
Ни кола, ни двора, грязь на туфлях и юбка в лохмотьях.
Сколько раз говорить! «Дура, надо заняться собой!»
А она отвечает: «Себя не могу побороть я»
И смиренно с улыбкой идёт к мясникам на убой.
В кожу впился закон, чтоб насытиться гемоглобином,
В кости вгрызлась статья и теперь без неё никуда,
Очень хвалят её полноватые в рясах мужчины
И как тень за ней ходит слепая подружка – беда.
Бьёт по впалым щекам её внутренний парень – каратель,
Мол, безмозглая дрянь, утомила его прямотой,
А она говорит, что ей хочется в белое платье,
Но желания нет прикрываться фальшивой фатой.
И сбежала от всех, нарушая контракты и сроки,
«Ничего не попишешь…, блаженная!» - скажет народ,
А она по ночам прибегает заглядывать в окна
Всё, надеясь, что кто-нибудь в гости её позовёт.