Бекки, ты меня узнаёшь? Я Томас.
Как плотно ты подсажена на таблетки,
от них пропадает вкус жизни и тело как тормоз,
а душа как лев на обозрении в стальной клетке.
Но мы так долго были в разлуке, что ты успела спиться,
став училкой английского языка,
и твои предки решили, что лучше в руке синица,
чем журавль, рвущийся в облака.
Они правы по-своему, дошло ведь до криминала
за тобой на райончике охотился рыжий кот,
трахнул тебя, но этого показалось мало,
хотел скинуть с девятого этажа идиот.
А ты продолжаешь врать, что знаешь его лет десять
когда-то вы целовались, а теперь ты решила дать.
И если сейчас высказывания твои взвесить,
получается, что ты ****ь.
И твои крики ночные среди узбеков,
и в магазине на самокате гонка среди витрин,
и твоя матерщина бывалых смутила б зеков
так что всё – карантин.
Ты сейчас похожа на овощ, с припухшими веками,
с вялой речью и скорбным изгибом губ,
и тебе без разницы какими себя пичкать треками,
одинаково – храм или ночной клуб.
Мы любили друг друга, когда расставались - ты плакала.
за время разлуки ты стала алкоголичкой, которой плевать на всё и вся,
а сейчас ты меня даже не узнаёшь… а ведь для психики клапана
лучшего не найти, чем ганджубас и друзья.
Нас разделяет решётка действий твоих родителей,
я смотрю в чёрную бездну глаз, что они с тобой сделали, бля,
врачи, санитары, и прочие садисты любители…
Ты не узнаёшь меня? Что ж, начнём всё с нуля.