Черногривые ели шумели,
как в языческом танце, каком.
Загрустили у елей метели,
что купчихи за щедрым столом.
Пробивается где-то откуда
толи плачь, толи дальняя звень.
Толи ветер гудит перегуды,
по-хозяйски усевшись на пень.
А в селе заметённом, залесном
вяжет вечер витые дымы,
и девица в светлице небесной
ткёт узор, переняв у зимы.
Пред избой, где ветра суетились,
торопясь, расплескались шаги.
А в протопленной печке томились
на поду пирожки, пироги.
Синь мороз нарисует на раме.
Я стихи вывожу о весне:
«В буреломе, в заснеженной яме
кто-то глухо вздыхает во сне…
Черногривые колкие ели
в соболя обрядила пурга.
И до марта уснули капели,
и хрустят под обозом снега.
И по синему, гулкому снегу
спозарань расплясались шаги.
Приласкав недовольную Негу,
я иду в потаённость тайги…»
2022-07-14