"...Серые дни, где уже никому не помочь. / Сухость стволов и листва жестяная, резная. / Всё прогоняла эмоции вглубь или прочь. / Но они есть, и о них я, естественно, знаю..."
...
Вечер. Несмело довериться карандашу
И рисовать твои волосы, губы и плечи,
После - глаза. Если я тебе вдруг напишу,
Разве от этого станет кому-нибудь легче?
Мне ли не знать, почему и зачем я жива?
Что в этих снах, где над миром, вне времени - вместе?
Я научилась увязывать в строки слова
И доросла до конкретных практических действий.
Эта потребность заботиться, оберегать,
Быть откровенной - всегда оставалась тиха, не
Столь проявлялась, укладывалась в берега,
Но поднялась. Я не стану тревожить стихами.
Нужно ли знать, как жестока тоска к сентябрю,
Как безысходна, хотя и картонна, стена и
Как неповерхностно, неторопливо курю
После того, как невольно тебя вспоминаю?
Нет, я не стану писать и смотреть за окно.
Сколько я бредила этим чужим Волгоградом.
Но на прощанье сказала: "Запомни одно:
Если однажды понадоблюсь - я буду рядом".
Серые дни, где уже никому не помочь.
Сухость стволов и листва жестяная, резная.
Всё прогоняла эмоции вглубь или прочь.
Но они есть, и о них я, естественно, знаю.
Кто же я? Пусть будет просто: родная душа.
Время - песок, всё земное обрушится в пыль, и
Можно ли требовать истин от карандаша,
Если и сам человек перед Богом бессилен?..
(23.01.2015, 22:50, г. Волгоград)