Дорогой друг! В прошлом письме ты так красноречиво восхвалял ни с чем не сравнимую высоту и тяжесть священнического служения, что, признаться, вызвал во мне противоречивые чувства. Вместе с радостью о твоей мечте, которая (совершенно обоснованно) кажется тебе прекрасной, в моём сердце родилось беспокойство, которое я попробую тебе объяснить.
Мне нет нужды доказывать тебе, что стояние перед Престолом, что сопричастность к главным событиям в жизни людей, что выслушивание исповедей, что не видная постороннему взгляду молитва – это тяжёлое служение, достойное уважения. Но разве ты сможешь назвать мне служения не тяжёлые? Разве адамы, не носящие иерейский крест, не трудятся в поте лица, добывая пропитание для своей семьи? Разве евы без подписи «матушка» возле пока что не существующего нимба не терпят муки, рожая детей?
Понимаешь, друг, меня пугает тонкость грани между «я занимаюсь важным делом» и «все остальные занимаются ерундой». Очень легко начать считать сан своей заслугой, за которую автоматически положены почёт и уважение. Очень легко забыть, что священство – не когда люди служат тебе, а когда ты служишь им.
Надеюсь, ты сможешь избежать гнилого «яко проции человецы». Потому что глубина и наполнение твоей жизни будут зависеть не от сана, а от самого тебя. Как в одной известной притче: один рабочий носит камни, другой – зарабатывает деньги, а третий – строит храм. Один семьянин терпит «эту дуру», другой – печешися о мнозе , а третий – строит малую Церковь. Один священник совершает обряды, другой – занимается реставрацией, а третий – отвечает Богу трехкратное «люблю» и получает завет: «Паси овцы моя».
С любовью, твоя Маша, хорошо пишущая о граблях, на которые она имеет склонность наступать.