Разозли меня так, чтобы комната загорелась,
чтобы сталью покрылась кожа, хрустела кость.
Пусть друзья-музыканты опять воспевают смелость,
но мы оба усвоили – благословенна злость.
Это злость поднимает неспящих всю ночь с постели,
злость выводит на площади,
злость раскрывает рты.
И в картинах твоих, если всматриваться на деле,
проступают осколками только её черты.
Это злость – автор книг, остроумно-уместных реплик,
спонсор брендовых шмоток, изысканного вина.
И стервятники с камерой, бьющиеся о клетку,
достают тебя, чтобы к ним выглянула она.
Это злость правит бал и танцует с тобой по кругу,
в её цепких руках ты доказываешь всем нам,
что в стране, где есть два пути – короли и слуги,
ты относишься больше не к слугам, а к королям.
А теперь мой черёд королям оказаться вровень.
Буду в паузе между «уолл стритом» и «си эн эн»
молчать пить с тобой кофе, но чувствовать запах крови,
представляя, как зубы отскакивают от стен.
Разозли меня так, как однажды тебя взорвали,
и ты мчишься кометой одним лишь глазам в упрёк.
Стань, пожалуйста, тем, кого в тёмном набитом зале
я поблагодарю за взросление и урок.
Даже сотни девиц, что к тебе прилипают скотчем,
и слюнявят нас взглядами выброшенных щенят
отвратительны, но, если ракурс сменить, то, впрочем,
даже все они разом не так уж смертельно злят.
Разозли меня так, разозли меня, разозли же,
но ты смотришь так нежно, с лица убирая прядь.
И мой голос всё просит, дрожит, опускаясь ниже:
– Разозли меня так,
чтобы я перестала
ждать.
2022