Я в себе небывалое нечто держу, и стою
у окна в полусне, в полутени встревоженной, птичьей.
Зрю – лоскутное солнце на радужную колею
выезжает, являя своё шутовское величье,
Устою ли причастный ему, или не удержусь
на канате под бубны сверкая, звеня и танцуя,
и наметив рукой иероглиф крыла-поцелуя,
зонт и маску роняя, в кудрявую бездну сорвусь?
Где обещанный парус, где чаемые острова?
Расклубится, протянет присоски морская трава,
надо мною иное светило всплывёт, пучеглазо.
И проныры тритоны притворно восплачут, глумясь:
«Вот так сальто-мортале – от клоуна до водолаза».
Что сказать? Моё солнце руками разводит, смеясь.