Где ж еще подумать о высоком,
если не в часовне, при свечах?
Если б стал однажды я пророком,
все в моих поступках и речах
небесам святым принадлежало,
точно этот сумрак голубой.
Я б обрел раздвоенное жало
для бесед с заблудшею толпой.
Грозная неистовая сила,
как неукротимый ураган,
дух бы мой над миром возносила,
зубы сокрушив моим врагам.
Я б не знал ни робости, ни меры,
происки безбожников кляня.
Не стерпев, забили б изуверы
до смерти каменьями меня.
Гулкие раскатистые залпы
гневно прогремели б вдалеке...
Господу при встрече я сказал бы,
что к нему явился налегке:
по ветру желания развеяв,
начисто минувшее забыв.
Что мне до лукавых фарисеев,
до слепых, до зрячих, до судьбы?
Там, вдали, за пламенем заката,
в ласковой прохладной полумгле,
я бы и не вспомнил, что когда-то
побывал зачем-то на земле.