Чем занят ты в сей час бытийный?
Быть может, размышленью предан,
Чтоб ИншАллах, ты в здавье был.
Может, рабыне посвящаешь свои
Заветные часы, стихи.
Но Падишах живет один,
Таков регламент у гарема.
Лишь Золотым Путём пройди
Украдкою в его покои.
Но всё же, может, ты читаешь Визиря
Главного отчеты или мечтал в саду у розы;
Иль ювелирному искусству всея
Минуты посвящал,
А может что-то рисовал?
Волшебный безмятежно ты созерцаешь их,
И да заструится МашАллах!
Души твоей родник.
Тебя искать в Теке,
Амасье, Конье и Манисе.
Мой Падишах, ступи же в вечер
Тропой уединенья, где дремлет
Средь дождя тюльпан, ветер
Качает розу и апельсинные древа,
Неведомые взору, так манят
Ароматом, где стелется прохлада.
Я проберусь к тебе в сей час среди
Всея опасность. Я докажу тебе о счастье и верности.
Верни мне лет моих тепло,
Согрей ещё улыбкой, мой господин,
Не нужно слов, лишь взгляд
Медовых очей, лишь лунный лик
Среди древес. Мерцающий сургуч
Надежд в чалме сияй эгретом,
Чтоб я раскрыла твой секрет
И ты не жалел об этом.
Ты созерцаешь свой гарем,
Двух евнуховых страж,
А дале Эндерун, проблем,
Свободой дня украшен.
Последуй же скорее к саду:
Порадуйся далёким травам,
Плодам восточной стороны,
Шелесту птиц земному;
В касаниях твоей руки
Кору деревьев ощути!
Здесь те же клёны, кипарисы
Даруют нам тени узор.
Будешь ли ты со мною добр?
Мне всё хотелось ощутить
Всю красоту восточных краев:
Сады, культуру, краски, быт.
И, да простит твоя семья,
Тебя узреть среди покоев.
С тобою написать стихов
И, восхвалить больших красот
Босфора, Мраморного моря;
Чтоб каллиграфии урок
Смог сам Ахмед двоим позволить.
Лишь с евнухом личных покоев
Ты повелителя узришь,
Ворота Счастия минуешь
И в двор четвёртый угодишь,
Где сад, лимонные деревья
И апельсинная листва,
Где ждёт тебя твоя Калфа.
А в час болезни сил не выйдет и до сада.
Я в трауре ночей роняю стих
На сумрак страшный покрывала.
И сами небеса печали
Не подаруют мне твоей руки,
Обетом жизни не одарят.
Но любви и раны навлекут.
Воитель мой, сияет пояс, ножны властным.
Даруют отроку узгорья в преддверьи
Бури, схваток, битв, предательств и
Подкупных лиц, льстецов,
Изменников, лжецов –
Да заневолит их клинком!
О трубадур губ моих,
Навеки незабвенный,
Освободи меня от боли той.
Стяжательства любви порой
Немыслимой тропой её находят,
Но станет счастье ль и удача
Стороной обои тех сердец
Или одной?
Ах, станет ли в защиту Дух Святой
Коль рок отнять взнамерится
Понятье – то бытие, счастливую
Любовь, о чем мы страждем.
Ночной фиалкою
Во тьме твоей надежды,
Рабыней созерцал её однажды.
Молился ль о прекрасном ты?
О счастье для себя, другим?
Каким ты был от горя разным,
Уставшим в сумраке равнин.
Не верь моим стихам,
Но исторической любови.
Ты царь владений, царств
Далёких, озёр и диких водопадов.
В убранстве властном у порога,
В тюрбане, платии до пола;
Со свитком, царственной рукой
Он ставит подпись и печати.
То договор для прочей знати?
Иль может новые указы?
Иль все - таки то страстный стих,
Очей любви превозносящий?
Красавице, волшебной деве,
Твоей рабыне, госпоже ли?
Она одна среди древес
Во ожиданьи страстной ночи,
Но мучит боль её во взоре –
Страх быть отвергнутой тобой,
Стать вновь Хатун поневоле.
Знаю, интриги, Бей, не новы…
Кувшин разбит передо мной
Осколками цветов природы
Рождается покой земной
И украшает своды
Изникским светом под Луной.
Но вдруг не тронут персовой стрелой,
Минуя меч, отравы, ты
Возвратишься в край земной,
Где все родные травы.
Ты написал свой первый стих
Над перевалом при Мохаче.
Конечно же, не ровни мне,
Мой господин, твой стих;
Украсил бы мои палаты,
Но почему-то мавзолей,
Сады их розами богаты,
Твоих безвременных творений.
Мой Падишах, на плахе лет
Твой голос неустанно будит
Деяний и науки, судеб.
Других вершений вопреки
Ты тихий голос мой прими!
Лишь иногда с Ункяр калфой
Я навещаю господина.
Вот за работой у стола
Искрятся драгостные камни,
Огонь пылает и покои
Все мягкой аурой заката
И полусном дворцовой ночи
Коснулись тихого чела.
Двор евнухов из бирюзы,
Покои Валиде, камин
Волшебный. У огня ты
Часто размышлял: кого хранил,
Кого стращал, кого любил
И навещал под звуки чанг, барбат;
Кого ты ждал, кому хранил обет?
Ты, мой Султан, Стамбула снег
Тюльпанами завес.
Ты дремлешь, в нише огонёк,
Ты века Падишах.
И черных ножн темнёно злато
Ночною бирюзой тиха подле Султана.
Во сне, быть может, на балконе
Семьёю окружён или ордой на бранном поле
Под звуки сабель вой и ятагана свиста,
Но может быть, в саду, среди
Тюльпана, мыслей платана,
Тетивы летит стрела любви –
Ты пишешь, Мухибби,
Стихи своей любимой.
Лалели бахчеси, сад твой,
Тюльпанами любви.
Пиши мне, Мухибби.
Но то мечта, далёкой искрой
Теряется во мгле.
Заместо самоцветов ракушки лишь на мне
И ткань не шёлк, не бархат, не украшал
Сургуч тюрбан мой;
Пера эгрета шпиль
Ветра не колыхали.
Лишь волосы простые, белёсые трепали.
Я буду Баш ашчибаши,
Султан мой. Ты загляни
На отдых важный и угостись яствами.
Прекрасных дел отважный мастер готовил
Со слезами быть Вам угодным вечерами.
Мой повелитель, на балконе прохладный
Ожидал Стамбул и ветер целовал
Одежды край, был светел лик твой.
Накрытый стол, приборы
Блещут, аромат салепа.
Анатолийских орхидей с Татлиджи
Твой Баш насобирал.
Цветов и фруктов для шербета,
Воды из родника.
Мой падишах, да будет светел
Твой лик во двух мирах!
Ты мой сегодня, этот ветер,
Одежд прохлада шелковой;
Редких касаний над высотой морской
Балкона мрамор.
В свечах твой лик, глаза янтарны,
Мой счастлив Падишах!
Матбах Эминлии заветы
Горят в моих руках.
Донер-кебап, борек любимый с каштаном,
Курагой, бараниной, а может с сыром?
Сегодня овощной кысыр с зеленым
Перцем, орех лесной и грецкий.
И эльбасан тава во кляре
Дымится ароматным. А сладости! Султан мой!
Я знаю, как бушуют моря твоей
Страны, я знаю вечер наш
В балконной тишине
Всего лишь райское мечтанье
Орнаментом во сне
Цветов прекрасных:
Роз, гвоздик, граната древа
И лютиков из моих снов, конечно, мало.
Балкон обрушенных надежд
У двери рая по-королевски опершись,
Я созерцала.
В шторма всебессердечных бед,
Бессилий адских, мучительных
Я твой любови страстной ответ.
2021 г.
Примечания:
ИншАллах дословно означает "если Аллах пожелает".
МашАллах может быть переведено как "что Аллах дал".
Калфа – служительница гарема, управляла простыми девушками, попавшими в него. Калфы обучали девушек этикету общения с султаном, следили за порядком в гареме. Калфы могли быть выданы замуж и получить свободу.
Ункяр-калфа -- старшая калфа в гареме. Калфы могли быть выданы замуж и имели право получить свободу.
Лалели Бахчеси – сад тюльпанов. В XIII в. в Топкапы росли в основном тюльпаны. Тюльпан считался священным символом гармонии и красоты.
Топкапы – главный дворец Османской империи в Стамбуле. Пока не был построен дворец Долмабахче, куда была перенесена резиденция султана.
Валиде – титул, мать правящего султана.
Евнух – в переводе с греческого – «охраняющий ложе». Евнухи охраняли вход в гарем.
Хатун -- при султане Сулеймане так называли любых девушек и женщин, которые были во дворце султана. Во времена правления султана Селима Грозного, так называли только жен и фавориток султана. Хатун – «ханша» - у тюрков значит «госпожа».
«Золотой Путь» - так назывался путь к покоям повелителя.
Падишах османов, он же султан.
Эндерун – третий двор в Топкапы. Самый внутренний, где были личные покои повелителя.
Битва при Мохаче – Османская армия переправилась через Дунай и разбила войска венгерского короля.
Бей – титул в Османской империи. Уважительное обращение в Турции и других арабских странах.
Визирь – титул министра на Востоке.
Эгрет – украшение из пучка перьев у шляпе, тюрбану или прическе.
Мухибби – переводится «любимый, любимая».
Тюрбан – головной убор. Кусок ткани, обмотанный вокруг головы. «Дюльбаш» с персидского «тюрбан».
Баш ашчибаши – шеф-повар.
Татлиджи – повара-кондитеры.
Эльбасан тава – баранина в кляре.
Кысыр – салат.
Донер-кебап – баранина на вертикальном гриле.
Борек – из слоеного теста с разной начинкой: сыр, курица, баранина. С овощами. Мог быть с мясом, финиками, курагой и каштанами.
Шербет – напиток с фруктами, цветами, травами и родниковой водой.
Салеп – приготавливался из корня анатолийских горных орхидей, сахара, розовой воды и молока.
Матбах Эминлии – Кодекс поваров, «Кухонное доверие».
Сургуч – эгрет у османов. Украшение к тюрбану, чалме.
Ятаган – клинок . Украшался резьбой, гравировкой. Ятаганы хранили в ножнах и носили за поясом, как кинжалы.
Чанг – персидский струнный музыкальный инструмент, похож на арфу.
Барбат, барбет – струнный музыкальный инструмент. Принадлежит к семейству инструментов, таких как уд.
Фото из альбома автора.