Мы уже не те и жалость вряд ли
придет, осядет на душе наседкой,
чтоб теплое яйцо и все подряд ли
забудем мы, живя с такой соседкой?
Не друг, и не сестра, и не родня.
Уже другими стали мы, прозрев на утро.
Курок нам в сердце возведя, не снисходя,
нажмет без всякого, не надо очень мудрого.
Возьмет, однажды приглашенная за стол
все яства, снедь, добро из серебра.
И даст мне в долг лишь грош, назад же - сто.
И скажет, Ева, я - Адам, а ты же из ребра?
Уж прежнего не будет никогда теперь,
коль кровь так пролилась, как море разливанно.
Ты виноват, сосед, как страшный зверь,
с рогами и со свастикой, с Адольфом над диваном.