Конец недели в старой майской Вене.
Закат багровый из-за туч лучит.
Театр у Каринтийских врат. Со сцены
Девятая симфония звучит.
Усталый дирижёр, как пёс, взлохмачен,
Расстёгнут фрак, и галстук съехал вбок,
Взволнован взгляд, одновременно мрачен,
Оркестром правит, словно миром Бог.
Взлетают руки с палочкою нервно...
Не у него, другому уступил.
А он у рампы. То недуг презренный,
Который слух серьёзно притупил.
И вот он, возле ламп, стоит во мраке,
Не на него сейчас направлен свет.
Такт задаёт рукой, в зелёном фраке...
У гения на чёрный денег нет.
Являет своё детище планете,
Что льётся из театра в небеса.
Послушай, Боже, как звучит на свете
Твой дар через оркестра голоса!
Избранник гениален твой и вечен,
Шедевр его велик, неповторим.
Он честен, справедлив и человечен,
С друзьями добр, к грехам не примирим.
Труды его, достигшие Олимпа,
Проникновенны для священных душ...
Да что священных! Душ любого типа,
Которые приводит в трепет туш.
Им восторгались Моцарт и Сальери,
И горд похвальным поцелуем Лист,
В наставничестве Гайдн не уверен...
Он - мрачный гений, что душою чист.
В его мозгу божественная тайна,
Лавина страсти в нём, и лунный блик...
И, встретив императора случайно,
Всем показал, кто истинно велик:
В поклоне Гёте, как лакей, согнулся, -
Обычный жест придворных мудрецов.
А он прошёл, лишь шляпы чуть коснулся,
Сквозь свиту подхалимов и льстецов.
Не власть ему имперская корона,
Нет раболепства гнусного внутри,
Он зачеркнул в сердцах Наполеона -
Симфонии не ровня номер Три...
Но вот финал. Умолк оркестр с хором...
Враз гром оваций, слёзы, свист лихой,
Что стихнут далеко ещё не скоро...
Но дирижёр не слышит, он глухой,
Стоит спиною к залу. Нервов нити
Натянуты. И крайний оркестрант
Под локоть развернул его: "Смотрите,
Как Вена оценила Ваш талант!"
Такой триумф и королям неведом, -
Встревожен полицейский контингент,
Лишь с гением, в зелёный фрак одетым,
В союзе сей торжественный момент!
Оркестр - для зала, для него есть сердце,
В нём музыка бессмертная для всех.
Недуга выше, бренности и смерти...
Вот для кого величие - не грех!