«Что-ж так трясёт. Не пригородный всё ж,
И почему салон купе в тумане?..
Ты знаешь..., - вдох, - ...Нас даром не возьмёшь!»
Молчание... Выдох... На руках у Ани
Был первый... Был «трехсотый»... И пока
Руками цвета переспелой вишни
Давила на повязку у виска,
Тихонько говорила: «Тише, Миша!
Не шевелись и глаз не закрывай,
А, что трясёт, торопимся братишка…»
«Надеюсь, что торопимся не в рай?
Мне рано в рай, еще в аду делишки».
Струна улыбки девичьей... Разрыв…
Осколки стёкол… Каменные лица…
И Мишу, как сокровище, закрыв
Ответила: «Не в рай, родной, в больницу.
Терпи… Дыши… Немножечко… Сейчас…»
Упорно говорила в Ане – Вера…
И дальше пёр подстреленный «УАЗ»
Озлобленным поджарым бультерьером.
По буквам, из своих последних сил,
Он выдавил не для себя, для Ани:
«Меня балет в Большом не зацепил,
А вот осколок зацепил в Лимане…»
И кто кого спасал тогда – вопрос?
Кто для кого навек остался первым?
«УАЗик» смог, водитель всех довёз,
Троих доставил: Мишу, Аню… Веру.