Леса, дороги, города, равнины:
Пречистый взор теряется в пространстве,
Запылены, безмолвны и ранимы
Сердца людей, уставшие от странствий
По лабиринтам городской застройки;
Паломников разрушенных империй
Приветствуют колонны и остроги,
Мосты, театры, каменные звери,
Что охраняют неприступный город
Гранита и гранёного агата
От ночи, чей чернильно-чёрный ворот
Украшен переливами заката.
Но бесконечный вечер хуже ночи,
Лучи заката пачкают рассудок,
Как будто сон, лишённый полномочий
На смерть, возглавил перемену суток.
Как ветерок, скользнув по краю крыши,
Нечаянно перелистнул страницу,
Так с постамента конь сорвался рыжий,
И медный всадник пересёк границу.
И зазвучала призрачная поступь
По мостовым, дворам и переулкам,
Предчувствием весны наполнив воздух,
Запела музыкальная шкатулка
Немого города, каскады света
Струились в окна разноцветных зданий;
Но перспективы будущего века
В одно мгновение другими стали,
Ведь то, что дети северного леса
Единожды Империей прозвали, —
Не более чем выдумка и пьеса,
Движение фигур среди развалин.
О, жители дурного закулисья,
Теперь никто не пустит вас на сцену;
Стена тюрьмы, и липовые листья,
Бросающие тень на эту стену.
Декады быстротечны, дни лукавы,
Чернеющее солнце спит в овраге,
Но всё же золотистый и двуглавый
Орёл поводит крыльями во мраке.