Там, где сгладилось уже, отболело,
всё простилось до седьмого колена,
проступает неудобный и острый
чьей-то жизни неразобранный остов.
Что крепилось на него бестолково –
ветошь тёплого жилища людского –
копошилось, суетилось устало,
было, было, а потом перестало.
Там от солнца двор циновкой затянут
и побеги без присмотра завянут,
где мы жили, планы строили по привычке,
планы – планочки, реечки, перемычки…