Как они заёрзали за партами:
странный тип, прикольные штиблеты.
Он вытряхивал корзину со стандартами
и бросал в неё вопросы без ответов.
Этот тип и сам не знал ответов
в битвах разума с весельем и азартом,
размышлял и спрашивал совета
у назначенного тут же Бонапарта.
Он завинчивал, как старая актёрка
редкие усы, кричал и плакал.
Заставлял шкодливую "галёрку"
помогать из стульев делать плаху.
Предлагал прочувствовать за жертву
все её терзания и муки,
а в финале действовал на нервы
каждому, топор всучая в руки.
Обучал раскручивать картинки,
не цепляясь за известные предметы.
Радовался маленькой песчинке,
подходящей к делу по приметам.
Требовал бороться за идеи,
даже если нужно камнем в реку.
Сетовал: как просто быть плебеем
и как сложно становиться человеком.
Целый драматический театр
в маленьком тщедушном старикашке:
то на сцене мрачные солдаты,
то шинели скачут, то тельняшки.
Окна он распахивал зимою,
как Суворов Альпы перед маршем.
Будьте, говорил, всегда собою,
не спешите становиться старше.
Взыскивайте с лени и пороков
стыд свой и желание истратить
все свои просроченные строки
пролежней от тени и кровати...
Сцена так гремела за дебатами,
так кричала распрями и ссорами,
сыпала героями и датами
и наполненными смыслом разговорами.
Зрители потом и не заметили,
как гордыни их мельчали и запросы.
Как нечаянно блистательно ответили
на поставленные пред собой вопросы.
Маленький тщедушный старикашка
и поныне мнётся в кабинете,
поправляя на носу стекляшки:
Ничего точнее в свете нету,
чем неоспоримая неточность,
что незрелые умы давно питает.
Тот, кто разрушает эту прочность,
ничего о будущем не знает.
04.06.2022