У Достоевского — топор.
А мне давно известно,
что лес роняет свой убор
багряный повсеместно.
И замолкает птичья трель.
И Гоголь в непогоду
свой нос, укутанный в шинель,
пускает на свободу.
Такая осень на дворе
и на задворках даже.
А я опять о топоре
(без топора — куда же?).
И там, где был вишнёвый сад
и радовал доныне,
теперь топорики стучат,
смеясь, по древесине.
Один топор, другой топор —
и, значит, нет спасения.
А Лев Толстой глядит в упор,
как будто пишет до сих пор
«Войну и воскресение»