Глава 1. Краски неба
Невероятных масштабов стена простиралась за горизонт по обе руки. Куда не кинешь взгляд – не видно ее окончания. Как и начала, собственно. Хотя, с точки зрения инженерии, да и логики, она начинается с того места, с которого закладывался первый камень. А вот с точки зрения человека, она могла начинаться с любого направления и отрезка, в зависимости от потребностей человека в данный момент времени. В любом случае, сооружение имело грандиозный вид. По своей мощи и размерам, стена уступала разве что знаменитой «Китайской», причем не существенно. Созерцание этой стены покажется любому столь же бесполезным занятием, сколь и пугающе - невероятным. Шутка ли — размером с двенадцатиэтажный дом исполин, уходящий далеко за горизонт, и судя по мощным секциям, отнюдь не узкий. Да и все бы ничего... Ну, стена... Ну, большая... Необычно - да. Но не более того. Но вот то, что было разбросано вдоль этой стены — могло напугать любого: периодически мелькали остовы сгоревшей бронетехники, и местами настолько оплавившейся, что с большим трудом можно было угадать ее принадлежность. Из тех же единиц, что были менее потрепаны временем и иными неуловимыми обстоятельствами, просматривались то бронемашины советского образца, то натовского. Хотя, кто их разберет, на конвейерах каких стран они собирались, если за последние десятилетия копировалось все — от велосипеда до самолета, причем самым наглым образом. Суть не в этом, а в том, что разбросанная вдоль стены техника явно не была привезена сюда и выброшена за негодностью, по истечению срока эксплуатации, или по иным, вполне себе естественным причинам. Нет. Среди груд вполне свежих, не прогнивших обломков четко угадывались непонятные срезы, от какого то немыслимого, невиданного оружия. В основном круговые, разрезающие технику пополам, то вдоль, то поперек, как - будто раскаленная плазма, с необычайно высокой температурой, обрушилась на танки и бронемашины, на людей... Или, скорее, то, что от них осталось... Жуткая картина... Обугленные, оплавленные тела, редко целые, а чаще разорванные в клочья, как и бронетехника - той же неестественной, невообразимой силой - валялись грудами, будто выброшенный на задворки цивилизации, никому не нужный, молчаливый сгусток векового человеческого хаоса. Или, наоборот, высохшие до костей скелеты, в рваном, грязном тряпье вместо одежды, угрюмо и с укоризной глядящие своими пустыми глазницами куда - то вдаль, где простирается густой, темный лес, столетними развесистыми кронами уходящий в небеса. И не только листья, но и стволы этих деревьев были совершенно рыжими, будто ржавый пепел покрыл их от макушки до корней. Неподалеку от леса, как раз между ним и стеной, валялись немногочисленные, но более отвратные тела и останки непонятных существ — то ли людские, то ли животных, а может и тех и других — трудно гадать, но периодически мелькали мерзкие, уродливые конечности, похожие на людские, с вытянутыми кистями; или щупальца, похожие на осьминогов, с присосками; либо необычайно большие, налитые кровью глаза, и вся эта масса, вперемешку с техникой, окровавленная, обугленная и гнилая, смердящая за километры, являла собой жуткий образ, способный отпугнуть любого, самого стойкого и закаленного бойца, самого голодного и погибающего от безысходности хищника...
Но рассвет...каков был рассвет... Вам когда — нибудь доводилось наливать несколько жидких красок в одну емкость? Невероятно красивое воплощение чужеродного разума, яркими, до вязкости густыми отливами расплылось по голубому небосводу. Зрелище необычайной красоты, влекущее окунуться в него с головой и раствориться в этом чудном омуте, слиться с этим небесным торжеством навсегда и забыть все тревоги...
На фоне величественной стены, с ее кровавыми и обугленными следами людской глупости, происходящее казалось полным сюрреализмом. И тишина стояла оглушающая, затягивая своим спокойствием в безмятежную сонливость. А как всем известно, затишье бывает перед бурей. Так и случилось. Всю эту жутковатую и одновременно манящую идиллию перекрыл звонкий, настойчивый лай собаки. Поначалу едва различимый, но приближающийся со всей нетерпимостью к стене, напрочь разрушая безмятежность окружающего покоя. И надо ведь было этому случиться! Ну в такой – то момент!
Собачий лай становился все громче, и вот, наконец, показалась грязная морда неожиданного гостя, которая с любопытством и тревогой выглядывала через огромный пролом в стене… Ах да, как же мы могли не разглядеть эту «черную дыру» меж бетонных пролетов. Невероятных размеров! Как будто кто-то со всей силы размахнулся огромной кувалдой и со всей дури заехал по бетонному монолиту… да так, что вышиб и разбросал на добрую сотню метров приличных размеров осколки. Собака вдохнула терпкий, гниловатый воздух, фыркнула и прекратила лай, с интересом уставившись на валявшийся неподалеку скелет в обветшалом военном разгрузе. Накренившийся на правый бок череп с гниловатыми зубами украшал пыльный, неразличимого цвета берет, без каких либо опознавательных знаков. Почему пес разглядывал окружающую действительность с любопытством, без страха, остается лишь догадываться. То ли пес уже видавший виды, то ли напрочь обделенный инстинктом самосохранения. А может он был безумен, в таком чудовищном мире любой зверь лишится остатков рассудка. Собака вильнула хвостом, вдохнула носом теплый, весенний ветер, и быстрыми, решительными движениями побежала в сторону лежащей груды костей, но позади нее послышался хрипловатый, рассерженный мужской голос, строго окликнувший:
- Магнит, ко мне, чертов пес, я кому сказал, ко мне!
Комок грязной шерсти вначале хотел воспротивиться и пойти дальше, но сделав пару шагов, предчувствуя незатейливые для себя последствия, все-таки решил не нарываться на неприятности и остановился, жалобно глядя в сторону раздавшегося из проема голоса худощавого мужчины, который, опираясь на поросшую мхом палку не спеша перебирался, периодически спотыкаясь о камни, через завалы разбитой стены. Человеку на вид было лет сорок. Впрочем, возраст с точностью определить было проблематично, поскольку лицо обрамляла неухоженная, грязная борода, типа «Гарибальди», с природными вставками. И нет, под «природными» подразумевается отнюдь не природа человека, а дикая окружающая действительность лесов, полей, и прочих достопримечательностей, в виде засохшей травы, маленьких кусочков веток, высохших листьев, и прочей паукообразной деятельности. Словом, борода незнакомца являла собой образец не ухоженности. А сам пришелец производил впечатление человека, который либо беспробудно пил последние пару месяцев, либо странствовал непонятно по каким чащам и ухабам последние пару лет: черного цвета берцы на ногах сильно стоптаны, охотничьего цвета защитные штаны и разгруз изъедены заплатками и непонятными бордовыми пятнами, до колен свисал черного цвета, брезентовый плащ, за спиной раскачивался от ходьбы увесистый, на всю спину, походный рюкзак бежевой расцветки. На шее у человека болтался на лямках ППМ – промышленный противогаз, пыльно-желтого цвета. Впрочем, вся одежда, и даже старенького вида автомат АК-74 за спиной, являли собой один большой сгусток пыли, усталости и запустения. Да и сам незнакомец производил впечатление вымотанного долгими походами и разными неприятностями путника, бредущего к неведомой даже для него цели…