Деревья
Наведался ветер в деревню,
А в ней ни души, ни собаки.
Надели льняные рубахи
И вышли навстречу деревья.
А кто у них был командиром
Тяжелой встряхнул бородою.
И небо цвело синевою
И свет проливало сквозь дыры.
«Узнали?» – спросил он. «Узнали…» –
Как пса обступившие суки,
Когда они взялись за руки
И ветер на лапах качали.
Безлюдно в рыбацком поселке,
А память – из снега и пыли.
«Забыли?» – спросил он. «Забыли б.
Но память на каждой иголке».
Вставали от стара до млада
Дремучие сосны и ели.
Как будто за день поседели
Под новым своим снегопадом.
Прекрасная ложь
Тот, кто жил здесь, тот умер давно.
Сочен день, как вишневая мякоть.
Повторяется дважды кино.
Отчего же так хочется плакать?
Кто сказал, что известен финал? –
Все обман, волшебство и искусство.
Что Создатель создал, то создал,
Это слишком красиво и грустно.
Покрываются сетью морщин
Юный месяц, сиреневый вечер,
Эти женщины этих мужчин,
Эти губы, улыбки и плечи.
С расстояния в тысячу лет
Ничего не изменится в парке.
Собирает Франческа букет,
Виноград пробегает по арке.
На картину случайно зайдешь,
Промелькнешь в проходном эпизоде.
И искусства прекрасная ложь
Повторит: «Ничего не проходит».
Карандаши
Как лебеди, большие города
Над крышами свободно проплывают.
Я буду жить на облаке, когда
Опустит трап кочующая стая
И скажет: «Собирай карандаши,
Пора раскрасить замки и аллеи,
Ну, в общем, что угодно для души.
Она потом сто раз не пожалеет».
Из миллиона бесполезных дел
Схватить успею самое пустое.
Так, чтобы город не отяжелел,
Без разницы, один или со мною.
Свет
Какой ложится мягкий свет
На эти листья и тропинки –
Словно единственный ответ
Вдруг промолчали без заминки.
Через минуту хлынет дождь,
Обычный дождь в начале мая.
И вот забытый макинтош
Накрыл крылом и охраняет.
Он долетел из давних стран,
Которых больше не бывает.
Пусть привиденье, пусть обман,
И все равно – непромокаем.
За окном кричит сова
За окном кричит сова,
Курица ночная.
Покатилась голова,
А куда не знаю.
Всюду темень, там и тут.
Обгорела спичка.
Покатилось в темноту
Желтое яичко.
А была бы золотой,
Я б ее искала
И жалейка надо мной
Горько не рыдала.
Водят черти хоровод.
На дороге пусто.
Закатилась в огород,
Расцвела капуста.
Там столько удивительных вещей
нет это не бездна это расширенное сознание
сказал демократ поскальзываясь на краю
нет это не я – сказал широко распахнутый рот – я вместительнее
правда я капризная хочешь посмотреть что будет если меня расстроить
к риторическим вопросам демократ не подготовился
он твердо знал да и нет но здесь не было третьей кнопки
чтобы сообщить что ответ неправильный рту пришлось на мгновение захлопнуться
идиот – бездна все-таки расстроилась – надо было взять с собой хотя бы фонарик
*
эта гулкая пустота улиц ночью
чей-то голос отскакивает от стены к стене
долетая до самого верха в мое окно чтобы упасть на глухой ковер
никто ни разу не выпрыгнул обратно все-таки внизу асфальт
*
сколько планет Земля крутится вокруг солнца
на самой цивилизованной из них нет Пушкина Достоевского и бензина
*
если бы я верила в дьявола я бы наконец нашла того кому это выгодно
если бы я верила в бога я бы наконец прочла что все идет по плану
если я поверю в человека значит я наконец-то сошла с ума
Ранка
Еще недавно свет летал,
Как мотылек, от ветки к ветке.
Но вот сиреневый металл
Потек сквозь прутья сосен в клетку.
Пригнули головы цветы,
Чешуйка в облаке мигнула –
Как объявленье немоты.
Лишь ящерица прошмыгнула.
И где он, утренний покой?
Полет пчелы по солнцепеку?
Спит светлячок над головой
Во всем пространстве одиноком.
И это тоже благодать –
Соединить восторг с изнанкой
И до звезды расковырять
На небе высохшую ранку.
Каравай
Рябины, березки,
Игра «Каравай»,
Как хлебную тезку –
Иди выбирай.
Пошел ты и вышел
На синий простор.
А родина выше,
И смотрит в упор
С военных плакатов
Солдатская мать.
За что ты когда-то
Пойдешь умирать
И в ноги отвесишь
Последний поклон.
Шуми на рассвете,
Есенинский клен.
У края ресниц
Сколько раз, оказавшись во сне,
Мы бежали из этого сна,
И опять накрывала волна,
И опять просыпались на дне
Каждый раз, каждый чертовый раз
И почти что у края ресниц…
Только капля сбегала за нас
И катилась, соленая, вниз,
Истончая границу миров.
Все прозрачнее занавес век.
И уже не совсем человек
Отвечает волне: «Я готов.
Я уже не боюсь ничего.
Я готов раствориться в реке.
Я слезою Отца моего
Прокатиться пришел по щеке».
Пионы
И невозможно спорить с ней.
Бежать, чтоб снова возвратиться.
Судьба стирает лица дней
И окон желтые глазницы.
В такой же сумеречный час
Они посмотрят отовсюду:
«Как будто ты забыла нас…»
И я отвечу: «Не забуду».
Они вздохнут и облетят
От невесомого поклона,
Слабее запаха дождя,
Нежнее бледного пиона.
Вот-вот расслышишь скрип дверей –
И, повторяя «невозможно»,
Стоишь у лестницы теней
И наступаешь осторожно.
Сирень
Ты, как всегда, не вовремя, любовь.
Ошиблась днем, цветами, адресатом.
Ты скажешь: «Ленты черные готовь,
Ведь я умру. Не будет виноватых».
Ты, как всегда, найдешь, кому больней,
Пообещаешь обнимать сильнее.
И сколько есть у боли степеней –
Ты все пройдешь, ничуть не сожалея.
Все потому, что так устроен свет,
Что без тебя и солнца не бывает.
И я беру сиреневый букет,
И голубую ленточку вплетаю.