***
В белесых, усыхающих репьях
ни с кем, ни с кем кружится шмель осенний –
брюшко и фрак с отливом, всё "tres bien" ,
но от щемящей грусти нет спасенья.
Адьёс, шмелюга. Кончился контракт.
Набиты кладовые мёдом. Жутко.
Позёмка сыплет на сибирский тракт.
И жизнь не мёд, и смерть давно не шутка.
Кружит, кружит над грязью Чацкий-шмель,
заходит вертолётными кругами.
Ещё хотя бы несколько недель,
а там и лечь под белыми снегами.
Сел на репей. Шмелиные глаза
полны тоской почти по-человечьи.
Он смотрит, как темнеет полоса
уже недостижимого заречья.