В этом году замечательному российскому поэту, эссеисту, публицисту, критику, искусствоведу Юрию Михайловичу Кублановскому-исполнилось-75 лет.
Его непростая, драматичная жизнь, в стране и за рубежом - вынужденно, его достижения в поэтическом творчестве, требуют повествования, о достойном сыне своей Родины.
Давно, в библиотеке журнала «Огонёк», в 1990 году, я прочитал его волнующее стихотворение, за 1978 год, и запомнил его, переписав:
«Россия, ты моя!»
Россия, ты моя!
И дождь сродни потопу,
и ветер, в октябре сжигающий листы…
В завшивленный барак, в распутную Европу
мы унесём мечту о том, какая ты.
Чужим не понята. Оболгана своими
в чреде глухих годин.
Как солнце главное в закатном смуглом доме
бурьяна и руин,
вот-вот погаснешь ты.
И кто тогда поверит
слезам твоих кликуш?
Слепые, как кроты, на ощупь выйдут в двери
останки наших душ.
…Россия, это ты
на папертях кричала,
когда из алтарей сынов везли в Кресты.
В края, куда звезда лучом не доставала,
Они ушли с мечтой о том, какая ты.
1978 год.
Эта книжечка, из библиотеки журнала «Огонька», за 1990 год, - была первая книга поэта Юрия Кублановского на Родине, до этого выходили: одна в Нью-Йорке-1981, и три в Париже-1983, 1985, 1989 год.
Юрий Михайлович Кублановский родился 30 апреля 1947 года в городе Рыбинске, Ярославской области. По материнской линии все его предки, начиная с XVIII века, из духовного сословия, со стороны отца – ремесленники из Мариуполя.
Отец, Михаил Наумович, был актёром драматического театра, играл и Ленина и Гамлета, жил отдельно от семьи, работал в Вятке.
Мать преподавала литературу в учебных заведениях Рыбинска.
Несмотря на то, что родители были коммунистами, Юрий Кублановский, был крещён в младенчестве бабушкой, Людмилой Сергеевной Соколовой.
Юрий увлекался живописью, с 10 лет занимался в изостудии, одно время мечтал стать художником.
«Но в 15 лет я вдруг резко оборвал свои занятия живописью – это когда пришла поэзия, когда я начал писать стихи, - вспоминает Юрий Михайлович. – Откуда что взялось, я и сегодня не понимаю.
Возможно под влиянием раннего Маяковского и поэтов «оттепельной плеяды», сборнички которых стали поступать в Рыбинск.
Вдруг повеяло какой-то культурной свежестью, и моя неокрепшая душа на неё откликнулась».
В 1962 году 15-летний Юра тайком от матери поехал в Москву – поддержать обруганного Хрущёвым Андрея Вознесенского. Узнал в справочной его адрес и без предварительного звонка пришёл к нему домой.
«Андрей сам мне открыл дверь, в синем свитере крупной вязки под Хемингуэя.
Кажется, был искренне тронут и даже поражён, что вот мальчишка какой-то приехал из провинции в целях поддержки. И серьёзно пообещал: «Я по пути Аксёнова не пойду»…»
От Вознесенского Юрий пошёл к Эренбургу, также за его мемуары «Люди. Годы, Жизнь», удостоенного разноса Хрущёва. Тот тоже меня принял и спросил: «молодой человек, а каких писателей вы любите?»
А я отвечаю: «Натали Саррот, Мишеля Бютора и Алёна Роб-Грийе». Старик чуть не упал со стула. А тогда как раз их только-только напечатали фрагментами в «Иностранной литературе», и я их с жадностью проштудировал».
Илью Эренбурга тогда клеймили за его мемуары, в которых он реанимировал Марину, Цветаеву, Осипа Мандельштама, многих других великих людей эпохи.
После восьмилетки Юрий работал токарем на заводе, учился в вечерней школе.
Тем не менее, в 1964 году он смог поступить на отделение искусствоведения Исторического факультета МГУ, сдав на «отлично» все экзамены при конкурсе более двадцати человек на место.
Тогда же он знакомится с молодыми поэтами-Леонидом Губановым, Владимиром Алейниковым и другими.
«Мы вместе организовали поэтическое сообщество СМОГ – Смелость. Мысль.Образ. Глубина.
Сами того не понимая, мы стали, очевидно, первым за всё время советской власти неформальным поэтическим объединением!».
СМОГ просуществовал недолго. Уже в 1967 году под давлением властей это объединение прекращает существование.
В 1970 году состоялась первая официальная публикация Юрия Кублановского – стихи в сборнике «День поэзии».
В этом же году он окончил университет, защитив дипломную работу у академика Д. В. Сарабьянова по теме «Станковое творчество Николая Сапунова».
«После университета я как-то понял, что если я останусь в Москве, в её культурной каше, тоя не добьюсь от своей поэзии того, чего я хотел добиться, а именно – той духовной глубины, которая только и делает русского поэта поэтом.
И вот тогда почти ещё ничего не зная о Соловках, почти ничего не зная о лагере (не было никакой литературы на этот предмет), я вдруг решил воспользоваться своей профессией, которая позволяла мне работать музейным сотрудником и экскурсоводом где угодно, бросил Москву и уехал туда.
И это очень много дало мне.
Я вернулся оттуда уже другим человеком с более сфокусированным мировозрением и более чётким пониманием своей литературной задачи.
Тогда ещё на Соловках многое сохранилось от лагеря: глазки в некоторых дверях, нары.
Даже записи заключённых на стенах, а в отдалённых скитах или на острове Анзер было такое впечатление будто зэки только что отсюда эвакуированы…».
Соловки, а точнее Соловецкие острова – самый большой по площади архипелаг в Белом море.
Многие из нас знают Соловки по знаменитому Соловецкому монастырю, включённому в список Всемирного Культурного Наследия ЮНЕСКО, популярному месту паломничества.
Соловки называют краем света. И это удачное название, потому что, во – первых, здесь действительно много света:
летом – белые ночи, зимой – полярное сияние.
От Соловков - 160 км.,до полярного круга.
Соловецкие острова состоят из шести крупных островов. Самый крупный: Соловецкий – 246 км2 и Анзер-47 км2. В архипелаг входят также более 100 малых остовков.
С 1920 года, когда закрыли монастырь и по 1938 годы, тут был устроен исправительно-трудовой лагерь, называвшейся Соловецкий лагерь особого назначения, а сокращённо СЛОН.
За годы его существования через него прошли не менее 70 тысяч человек, умерли от голода, холода и побоев более 10 тысяч.
Среди известных заключённых СЛОНа – академик Дмитрий Лихачёв, этнограф Николай Виноградов, священномученик Илларион (Троицкий), философ и учёный священник Павел Флоренский, писатель Борис Ширяев…
Под впечатлением, от тягостного места, где страдали и погибали многие лучшие люди России, Юрий Михайлович написал эмоциональное стихотворение:
***
Что узнала душа зэка,
чьё тело с биркой
осталось в промороженной яме,
не догадываюсь никак.
Быть может, ей уже и не надо
было спрашивать ни о чём.
Но мы-то тут проживаем в недоумении,
которое есть соблазн:
ибо простой вопросец –
зачем же так? –
мешает чистосердечному покаянию
вводит в прелесть,
что всё тщета,
и мешает духовной мобилизации.
Живём в сомнении, в расслабухе:
одно дело – праведные байки
про «жизнь после смерти»
заокеанских баптистов,
побывавших в коме
на проглаженных простынях»,
другое – смерть Мандельштама,
несметных узников лагерей.
Своими сомнениями
совестно мне делиться,
выставляя на всеобщее обозрение
йоту веры своей,
но во мне они, что кислоты
разъедающие остаток дней.
После Соловков Юрий Михайлович работал экскурсоводом в музее Ф. И. Тютчева в Муранове, в Кирилло-Белозёрском и Ферапонтовском музеях.
В середине 70-х познакомился с Александром Менем и стал его духовным сыном.
В декабре 1974 года выступил в самиздате с открытым письмом «Ко всем нам», приуроченным к двухлетию высылки Александра Солженицына, которое было опубликовано на Западе, после чего лишился возможности работать по профессии.
Трудился дворником, истопником, сторожем в московских и подмосковских храмах. Печатал переводы под псевдонимом Ю. Исполатов.
В 1979 году принял участие в неподцензурном альманахе «Метрополь», изданном самиздатовским способом, а также вышедшим в американском издательстве «Ардис» и переведённым на многие языки.
Среди авторов «Метрополя» были Василий Аксёнов. Белла Ахмадулина. Владимир Высоцкий. Андрей Вознесенский, Юз Алешковский, Евгений Рейн.
В 1981 году в США в том же издательстве «Ардис» вышел его дебютный сборник «Избранное», составленный Иосифом Бродским.
19 января 1982 года в квартире Юрия Михайловича Кублановского был проведён многочасовой обыск, после чего ему было предложено покинуть СССР под угрозой лагерного срока за зарубежные публикации.
Юрию Кублановскому, в КГБ сказали: «Не хотим из вас делать второго Гумилёва».
3 октября 1982 года, Юрий Кублановский эмигрировал, жил в Париже, с 1986 года в Мюнхене.
В эмиграции Юрий Кублановский лично познакомился с Иосифом Бродским и Александром Солженицыным.
Работал в Париже в газете «Русская мысль» и вёл авторскую программу «Вера и слово» на Радио Свобода.
В конце 80-х годов, когда произведения Юрия Кублановского стали публиковать на Родине, он, по собственному признанию, «потерял статус политического эмигранта. Становиться же эмигрантом экономическим не хотел».
В 1990 году Юрий Михайлович возвращается на в Россию. Поселился в Переделкине. Работал в журнале «Новый мир», заведующим отделом публицистики (1995-2000). Затем несколько лет заведующим отделом поэзии.
Стихи Юрия Кублановского возвращают нас к родному образу мыслей, к обдумыванию жизни в тамбуре плацкартного вагона, а не перед мельтешащей на экране картинкой:
"Помнишь, как прижимали
лбы к тускневшему сразу стеклу?
А за ним опускали
проходимцы родную страну..."
Юрий Михайлович принял участие в цикле телевизионных передач
«Имя России» на телеканале «Россия», представляя Александра Пушкина.
За время, с издания первой книги стихов «Избранное» в 1981 году, в Нью-Йорке,под редактированием Иосифа Бродского, и по настоящее время, Юрий Кублановский издал 24 книги стихотворений.
За впечатляющие результаты в развитии российской литературы, Юрий Михайлович Кублановский, был отмечен 10 премиями в России:
-Премия им. Осипа Мандельштама альманаха «Стрелец»-1996 год.
-Премия правительства Москвы-1000 год.
-Премия журнала «Огонёк»-1989 год.
-Премия журнала «Новый мир»-1999 год.
-Премия Александра Солженицына-2003 год, - « за языковое и метафорическое богатство стиха, пронизанного болью русской судьбы, за нравственную точность публицистического слова».
-Премия журнала «Новый мир» «Anthologia»-2005 год – за том избранных стихотворений «Дольше календаря».
-Новая Пушкинская премия-2006 год – «за совокупный творческий вклад в отечественную культуру».
-Правительства Российской Федерации в области культуры за 2012 год за сборник стихов «Перекличка».
-Царскосельская художественная премия-2013 год.
-Патриаршая литературная премия имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия-2015 год.
С 26 июля 2010 года – член Патриаршего совета по культуре.
Решением Муниципального Совета городского округа города Рыбинск №186 от 15.08. 2012 года Ю. М. Кублановскому присвоено звание «Почётный гражданин города Рыбинска».
Юрий Михайлович Кублановский имеет двоих детей и восьмерых внуков. Жена – Наталья Поленова – искусствовед, правнучка художника В. Д. Поленова, директор музея-заповедника В.Д. Поленова.
Надо сказать, что талант Юрия Михайловича Кублановского, с первых лет его становления как поэта, рассмотрели два безусловных гения: Александр Солженицын и Иосиф Бродский.
Александр Солженицын, когда писал о его сборнике «Заколдованный дом»-1998 год, Париж, и предсказал его возвращение из эмиграции, на Родину, что и произошло в 2000 году. Спустя 8 лет,(1982-2000), поэт вернулся.
Иосиф Бродский, когда редактировал первую книгу Юрия Кублановского «Избранное»-1981, Нью-Йорк, и говорил, о самом насыщенном словаре поэта, после Бориса Пастернака.
Юрий Михайлович Кублановский – современный русский поэт, фундаментальный, заражающий своей поэтической интонацией, глубоко понимающий нашу страну, её историю и её народ.
Пожелаем уважаемому Юрию Михайловичу, от почитателей его самобытной поэзии, надёжного здоровья, долгих лет жизни, творческих озарений и вдохновения!
Из поэтического наследия Юрия Кублановского.
«Цирк»
Клоун ногой загребает опилки,
чем вызывает смешки и ухмылки.
Канатоходец идёт бечевой,
крепко от жизни устав кочевой.
В ветхом брезенте залатана дырка
- вот атрибут проезжего цирка.
Я его в детстве с отцом посещал.
Цирк переехал, а я обнищал.
В пятидесятые жалкие годы
он нам показывал фокус свободы.
Рядом топорщились брючины -клёщ
и прикрывающий их макинтош.
Только теперь понимаю глубоко,
как было сиро, тогда и убого:
публика, купол, брезентовый гул…
Я свою жизнь пополам перегнул.
1969 год.
«Апрель 79»
Пространство России весною похожи на свалку
на тлеющем ворсе холмов бархатисто-облезлых.
Грачи с вороньём, сатанея, ведут перепалку.
И мёртвые твари лежат у полотен железных,
как будто закланные ветхим суровым законом –
за русскую зиму – к седмице Страстной,
но бесстрастной:
ни ночью, ни утром не слышно пасхального звона.
Лишь ветер ворует окурок у девицы красной,
в чьей зябкой головке недавнее грехопадение
едва заживляет надежд на встречу кого-то,
кто б, кроме достатка, и нежность имел и терпение.
Апрельского леса ещё холодна позолота.
…И мнится, что осенью снова просить у Канады
удачливой хлеб – за колымский червонец, вестимо,
раз мёрзлой земле и теперь не хватает лопаты.
-Приходиться ломом, - пенял на погосте детина.
Крупица любви прободало болящую душу.
И в горле першит от Отечества сладкого дыма…
Схватить бы за горло наевшего брюха чинушу
и спрятаться в поезд, идущий до нежного Крыма!
1979 год.
«Поезд дальнего следования»
На древних на рельсовых стыках
потряхивает наш Ноев…
В повадках, одежде, ликах
заметны следы запоя.
Помятые непоседы,
ограбленные на старте,
горячечные беседы
заводят теснясь в плацкарте.
Хорошие логопеды
должны языки нам вправить,
чтоб стало, зашив торпеды,
чем русского Бога славить.
Родная земля не родит,
как ветвь, не даёт побегов.
По -новой на ней проходит
ротация человеков.
Застиранные тряпицы
раздвинутых занавесок
и сажи жирны крупицы.
А дальше – один подлесок
да ворон
в темнеющей сини
над дюнами вьюжной пустыни
и держит удар непогоды
все долгие долгие годы.
***
Много рябины, солоду,
ни – на обрывах Леты.
Делавший в книгах смолоду,
как дурачок пометы,
запер я ближе к холоду
рамы на шпингалеты.
Это не то, что средние
годы мои прошли,
это, считай, последние
годы меня нашли.
Днём всё пытались в целое
тучи сложиться, но
чаще клубилось белое
тёмным подпалено,
и колтуны несжатые
ветер трепал хлебов,
вызвавшись в провожатые…
Я же заместо снов
в ночь раскалённо-тусклую
вижу, как смотрит на
нашу пучину русскую
с трупным пятном луна.
«Иван-да-Марья»
Иван-да-Марья да львиный зев
мироточили окрест когда-то
давно в полуденный разогрев.
Ищи-свищи теперь виноватых
в засилье нынешнего репья.
И палисад с сиротой рябиной
необитаемого жилья
нам отвечает тоской звериной.
Давно заволжское вороньё
угомонилось уж в кронах сосен.
А годы, годы берут своё
с заплечным грузом, чей вес несносен –
из-за коробочки порошка
зубного явно не с рынков новых,
ветровки, занятой у дружка
на время северных дней суровых.
Была ведь молодость без угла,
узкоколейкой тряслись в вагонце,
и ты в испуге, что ночь прошла,
кивнула на киселёк в оконце,
где отразилось твоё лицо
поверх бегущего перелеска.
----------------------------------------
У других отторжение, вспомнят - вздрагивают,
ничего её не любя.
А меня Россия затягивает,
втягивает в себя.