Графома;ния (от греч. grapho — писа;ть, чертить, изображать и греч. mania — страсть, безумие, влечение)
«Графоман - это не тот, кто пишет плохо. Графоман - это тот, кто получает удовольствие от "самого процесса" письбы. Соответственно графоман пишет много. А поскольку среди графоманов процент литературно одаренных людей точно такой же, как и среди всех остальных, то большинство графоманов пишут много и плохо».
( Зафа Хашимов)
Графоманство
Нравится потихоньку графоманить.
Рифмы слов в стихи заплетать.
Можно иногда похулиганить.
Строчками слов стихи вышивать.
Графоманю просто так для себя,
Для души что-то пишу, сочиняю.
С наслаждением слова теребя,
Музу тем самым свою воспеваю.
За хвост пегаса своего я ловлю,
Оседлать его в тайне желаю.
Графоманить с ним очень люблю.
А почему, порою не знаю.
Я графоман. Я рифмую слова.
И пусть в этом меня все ругают.
И пусть носится злая молва,
Разве душу они понимают?
Но что мне до них, этих злых языков.
Просто я графоман, мне это по нраву.
Меня не исправишь, потому что таков,
Так развлекаюсь по этому праву.
Не ругайте графоманов
Пусть ругают графоманов,
Скучно было бы без них.
В жизни много разных «манов».
Много дел творят лихих.
«Фили», «фобии» и «маны»
Окружают нашу жизнь.
Вот такие хулиганы,
Пойди в этом разберись.
Графоманов же ругают.
Скопом все кому не лень.
Кто как могут обзывают,
Наводя тень на плетень.
Графоманы процветают.
Пишут всякий разный бред.
Народ этим развлекают.
Ну, какой же от них вред?
Не браните графоманов,
Ведь бумага стерпит всё.
Нет здесь никаких обманов.
И плохого ничего.
Графоман пусть графоманит.
Сочинения строчит.
Словно он в еде гурманит.
А вниманья – дефицит.
Графоманов не браните.
Пусть он пишет обо всём.
Лучше что-нибудь прочтите,
И горит оно огнём.
Не ругайте графоманов.
В этом толку не на грош.
У них много разных планов.
В писанине он хорош.
Графоманское настроение
По белой бумаге перо скрипит,
Чернильные выводятся строчки,
Графоманство душу мне веселит,
Ставлю в конце предложения точки.
Стихи сочиняю я от души.
Слова сами собой рифмуются.
Вожу перо в совершенной тиши,
Перо и бумага красиво милуются.
Милый экспромт как-то сам появился.
Его хочу я тебе подарить.
Стихосложеньем я сам насладился,
Таким графоманством хочу пошалить.
Перо по бумаге чернилами водит
Я графоманю, ведь я не поэт,
Но настроенье моё графоманство заводит.
А в этом занятии столько побед.
Мечты графомана
Сидит графоман и мечтает:
«Что бы ещё сочинить?»
В облаках от мечтаний витает,
Что можно ещё сотворить.
Мечты графомана обычны,
Главное, что бы писать.
Сочинения многостраничны,
Не важно, кто станет читать.
Мечтает, как он гениален.
Все жанры ему по плечу.
В творениях монументален,
И пишется то, что хочу.
Страстное желание графомана
Как хочется ещё что-то написать,
Сочинить какое-то необычное.
И не важно, кто это станет читать,
Главное – желание непривычное.
Пусть перо о бумагу упрямо скрипит,
Клавиши «ноута» зычно цокают.
Графоман над писаниной усердно корпит,
Растерянно крыльями музы хлопают.
А графоману все нипочём.
Лишь перо по бумаге пишется.
Можно подумать, графоман не причём,
От того, что несуразное слышится.
Лишь была бы спокойна душа,
Страстное графомана исполнилось желание.
И пусть таланта нет ни гроша.
Получит графоман заветное внимание.
Страстное желание графомана пусть сбудется.
Творения в созидательных страданиях рождаются.
Если долго мучатся, обязательно что-нибудь получится.
Так мечты графоманские в быль претворяются.
В ожидании Музы
Как сяду сейчас за ноутбук,
Да сочиню шедевральное произведение.
Только бы спустилось вдохновение вдруг,
И проявилось завидное терпение.
Но Муза почему-то всё не идёт,
И сюжет из пальца высасывается.
И вдохновение она не несёт.
Снова страница в корзину выбрасывается.
Но где же ты Муза, почему не летишь?
Разве жалко тебе вдохновения?
Наверное, сидишь и где-то грустишь,
И ангельского дожидаешься терпения.
Так в ожидании Музы просидишь.
А может, Музы в помине вовсе нет.
Так без Музы чего-то натворишь.
И кто же даст творческий совет?
В поисках Музы
В книгах зарывшись в поисках Музы,
Погрузившись в фолианты с головой,
Сковали поэта графоманские узы,
В поисках Музы потерялся покой.
Шедевральные рифмы в стихах разлетелись,
Они непременно призывают творить.
Сами рифмы непрестанно вертелись,
Так, что хотелось стихами сорить.
Но не было Музы, чтоб что-то придумать.
Не принесла она вдохновенье.
Что-то без Музы невозможно задумать,
В надежде осталось одно лишь терпенье.
В поисках Музы в книгах зарылся.
Средь строчек стихов может Муза сидит?
Среди фолиантов огромных закрылся.
А муза сверху лукаво глядит.
Где же ты Муза? Прилетай, не стесняйся.
С собой вдохновенье, давай, приноси.
Харизматичной улыбкой своей улыбайся,
В мир фантазийный скорей уведи.
Муки творчества
Сидит графоман в думы погружённый,
Чего еще такого необычного насочинять.
Взгляд графомана в себе удручённый,
Не получается у графомана что-то писать.
Хаотично графоман пером тихо водит.
Но лист бумаги остаётся весь чистым.
Тему графоман никак не находит.
А ведь только что был несносно речистым.
Муки творчества извели графомана.
Ничего интересного не приходит на ум.
Может быть, махнуть водочки полстакана.
Для облегчения графомановских дум.
Муки творчества - тяжёлая штука.
Сидит графоман в поиске глубоком.
Впредь графоману такая наука.
В этом мире большом, одиноком.
Сидит графоман сильно мучается.
Пусто в голове – ветер гуляет.
Но надеется графоман, что получится.
Придёт вдохновение и насочиняет.
Под дурманом
Свеча в темноте погасла тихо
Дым удавкой от неё потянулся,
Как ковбойское лассо накинулся лихо
Не зря графоман ему приглянулся.
Нечистая сила куролесить готова.
Затянуться потуже петлёю на шее.
Галстуком станет такая обнова,
Чтобы творилось поэту чуднее.
Душит петля, туманя сознанье.
Пусть графоман несуразное пишет.
Для нечести всякой такое старанье,
Голос бесовский сочинитель услышит.
Творит графоман с петлёю из дыма,
Виденья туманные буйно роятся.
Писанина такая непостижима.
И непонятные вирши родятся.
Влюблённый графоман
Я тебе свои стихи почитаю,
Распевно и вдохновенно.
О бренном с тобой помечтаю,
Выйдет хорошо непременно.
Свои стихи прочту о любви к тебе.
Послужат они любовным признаньем.
Скрытый страх прогоню в себе.
Это станет моим скрытым желаньем.
Любовь графомана послушай только,
Задушевные к тебе стихи о любви.
Тогда поймёшь люблю я на сколько,
Только желанье своё изъяви.
Влюблённый в тебя я графоман,
Любовные стихи всей душой изливаю.
За нежным словом не полезу в карман,
Если захочешь, ещё стихов насочиняю.
По старинке
Заправлен лист в печатную машинку,
Длинные пальцы на клавишах застыли.
Приготовился к графоманскому поединку,
Рифмы на старте свои объятия раскрыли.
И вот уже пальцы по клавишам пробежали,
Чёрные буквы отпечатались на белом листе
Бойко литеры молоточками застучали,
Неистово завертелись в своей пестроте.
От керосинового фонаря жёлтый свет струится,
Глиняная ваза с букетом цветов создаёт антураж.
Необычная обстановка вдохновеньем роится,
Создавая собою по старинке пейзаж.
Так, по старинке, на печатной машинке,
Под клавишей стук, сочиняю стихи.
Сей антураж рисует картинки,
Всякие к рифмам доставляя штрихи.
Каприз графоманства сочинять по старинке,
Удовольствие в этом графомана каприз.
Все странности здесь видны на картинке,
Из печатной машинки вдруг выйдет сюрприз.
Графоманский порыв
В графоманском порыве сочиняю стихи,
Куча листов смята и выброшена вон.
Кажется по началу, что все порывы легки,
Но быстро меняется сочинительства тон.
Нервно скрипит перо о бумажный листок.
В корявые рифмы слова с трудом сводятся.
Иссяк как назло вдохновенья поток,
Между собою строчки расходятся.
Скомканной кучей лежат листы на полу,
Никак рифма за рифму не зацепится.
Мусорная корзина полная стоит в углу,
Картина рифмоплётская не приметится.
Графоманский порыв постепенно иссяк,
Но желанье творить в душе ещё теплится.
И, кажется, такая неудача просто пустяк.
Потому что Муза с подружками треплется.
В последнее время увлекся стихами.
Хоть грусти в них много, но вместе они.
Люблю заплетаться я в рифмах словами,
Теплее выходят продрогшие дни...
Сергей Танюхин
* * *
Интересное занятие рифмоплетение,
В этом нахожу забавное стремление.
Паутинкой ажурной слова плетутся,
Музыкальные звуки от рифмы несутся.
Какое наслаждение от этого получается,
И всегда что-то новое вдруг появляется.
Арабесками слова витиевато вьются,
Журчащими ручейками песенки льются.
Рифмоплетение всё же забавная штука.
Интересная и очень весёлая наука.
Слова занимательно иногда заплетаются,
Удивительная рифма при этом рождается.
Плетутся слова нескончаемым узором.
Уносятся вдаль невидимым взором.
И пусть выходит порой ерунда,
Лишь бы красиво, а там не беда.
Поёт человек, будто певчая птица,
Рифмованных слов вылетает частица.
Всё это песней назвал человек,
И тянется песня тысячи лет.
Слова рифмовать человек продолжает,
Об идеальной рифме мечтает.
Каждый Орфеем желает вдруг стать,
Даром божественным чтоб обладать.
Рифмоплетение
В рифмованных словах
С удовольствием заплетаюсь,
В особенных этих делах
С наслаждением развлекаюсь.
В этом стиха притягательная сила,
Рифмовать она меня вдохновила.
В них всё есть: печаль, и смешинка.
В этих стихах даже хулиганю порой.
А иногда вдруг прорвётся грустинка,
Я не сдаюсь - подшучу над с собой.
И в этом стихи мои все родные.
Забавные рифмы и озорные.
И радостно мне слова рифмовать.
С реальностью иль с декадентством.
И хочется вновь сочинять и писать
С таким необъятным пространством,
Рифмы плету, пока небо копчу,
А всё потому, что сам так хочу.
Графоман неудачник
Всё как-то не так.
Всё как-то не эдак.
И рифма пустяк,
Учтём напоследок.
Летают листы,
Нет рифмы уж боле,
Все мысли пусты,
Развернулись на воле.
Кружатся листы,
Словно белые птицы.
Но они все чисты,
Графоманства частицы.
Нет ни строчки на них,
Вновь стихи не даются.
Пыл писательский стих,
Лишь посылы несутся.
Разлетелись листы
Белые и без строчек.
Непорочно чисты.
Нет на них даже точек.
И пыхтит графоман,
Стихи не творятся,
А вокруг всё обман,
Мысли кучно роятся.
И летят всё листы,
Бестолковыми птицами.
Как обидно пусты.
Своими страницами.
Только зол графоман.
Стихи не даются.
В голове лишь туман,
Обрывки несутся.
Сожжённые стихи
Незадавшиеся стихи сжигает поэт,
Вершится страшное аутодафе.
Категорично душа заявляет: «Нет!»
Неудачной рифме в строфе.
Сжирает пламя на бумаге стихи,
Корчатся листы и чернеют,
Воззванья души напрочь глухи,
Разумные мысли темнеют.
Сожжённые поэтом стихи,
Исчезли из жизни навсегда.
И как бы не были они столь плохи,
Поэт считает: «Всё ерунда!»
Сгорели стихи, кучка пепла осталась,
В ней мысль поэта исчезла не веки,
Сгорели стихи – подумаешь малость,
Разве страдают от них человеки?
Сгорели стихи – какая проблема?
Рутинная для поэта работа.
Какая-то в этом скрыта дилемма,
И новая вышла поэту забота.
Мечта о бренном
Задумался графоман о бренном,
Как это бренное в рифму облечь.
Всё прочее считается второстепенным,
Музу в союзницы желает привлечь.
Слова необычною рифмой рифмует.
И мнит себя величайшим поэтом.
Сам со своими стихами танцует,
Рифмы свои распевая при этом.
Мечта о бренном стихоплётства достойна,
Лишь это одно графомана заводит.
Обычная жизнь для стиха не пристойна,
Мечта о бренном к славе приводит.
Мечта о бренном – погружение в сущность,
Искусство высокое в этом сокрыто.
Не может в стихах воспеваться насущность,
Всё простое должно быть закрыто.
Мечта о бренном выходит корявой.
Нестройность стиха графомана творенье.
Но мысль о бренном очень упряма,
И где же припрятано это терпенье.
Хитрая рифма
Спряталась рифма где-то там,
Настырно графоман её ищет.
«Ищите неистово и аз воздам!»
Всюду графоман глазами рыщет.
А рифма спряталась очень ловко.
Не сразу-то её и найдёшь.
Такая хитрая у рифмы уловка,
Забудешь, пока до листа донесёшь.
Хитрая рифма, убежит, не догонишь.
Скользкая, уму не поддаётся.
Схватишь, того гляди, уронишь.
Рифма возьмёт и извернётся.
Ловкая рифма, умеет скрываться.
Графомана совсем измотала.
Хитростью готова своей наслаждаться.
Но всё же хитрости рифме мало.
Графомана рифма лишила покоя.
Большое удовольствие она получает
Не избежать графоману запоя.
Его renomm;e навсегда пострадает.
Высокое положение
На мягкое облако графоман взгромоздился,
С удовольствием рифмоплётствует лёжа.
Высоким положением неимоверно насладился,
С необычно пушистого ложа.
Рифмованные слова вылетают словно пташки,
И кружатся вдоль высокого облачка белого.
От рифмоплётства пробегают мурашки,
Стиха сочинённого, спелого.
Гордится графоман положеньем высоким.
Взлетело его рифмоплётство через чур высоко.
Но всё же чувствует графоман себя одиноким,
Ужиться с талантом порой нелегко.
Высокое положение графомана обязывает.
Чтоб вылетела рифма легка и воздушна.
Но что-то не то графомана связывает.
Писанина выходит плоска и бездушна.
Высоко на облако взгромоздился графоман.
Смотрит сверху, стихами бросается.
Однако выходит только обман
Но величьем своим графоман наслаждается.
На облачке
Улечу на небо, на облачке растянусь,
Огромное удовольствие получу.
С наслаждением на облачке потянусь.
На нём над землёю вдаль полечу.
Полётом наслаждаться буду неимоверно.
Стану свободным и непринуждённым.
Радостная песенка сложится наверно,
Ангелом воспарю я окрылённым.
Приветствуя меня, птицы летают рядом.
Принимают, наверное, за своего собрата.
Я провожаю их восторженным взглядом.
Удивляюсь, до чего наша жизнь богата.
Лежу на облачке довольно фривольно
Свободную песенку легко сочиняю.
Ощущаю себя совершенно свободно.
Потому что на облачке по небу летаю.
На мягком облачке, как на диване.
Свободно и непринуждённо по небу плыву.
Спрятано счастье в заветном кармане,
Люди смотрите, я птицей лечу.
Ночное графоманство
Звёздная ночь вновь наступила,
Время графоманить снова пришло.
Муза Эвтерпа так порешила,
Само вдохновение вдруг снизошло.
А звёздная ночь месяцем светит,
Светлячками звёзды на небе зажглись.
Муза Эвтерпа графомана приметит,
Рифмы пегасом в голове пронеслись.
Рожками месяц волшебно сверкает,
Над рифмою слова велит колдовать.
Стихи сочинять он призывает.
В воображении их рисовать.
Так графоманство ночное творится,
Муза Эвтерпа решила не спать.
И необычное, может свершиться,
Приятно ночью стихи сочинять.
* * *
На краешке двурого месяца сижу,
Ножки свесил, ими беззаботно болтаю.
На проплывающие внизу облака погляжу,
Высоко в небе свободным летаю.
От такой красоты победную песню пою,
Пусть мою радость по свету разносит.
Прекрасный мир я вам весь подарю.
Он счастье одно непременно приносит.
Чудесный мир внизу распростёрся,
Как на ладони лежит предо мной.
Семицветной радугой нежно утёрся,
Шар земли большой голубой.
На краешке месяца продолжаю сидеть,
И чувствую счастья большого прилив.
На весь этот мир продолжаю глядеть.
Вот такой у меня непростой эксклюзив.
Словоблудие
Э-эх! Не чем опять заняться!
Пографоманить что ли снова?
Выдуманной рифмой понаслаждаться,
Для словоблудия будет обнова.
Рифмоплётством себя развлеку.
Пусть извилины в голове переплетутся.
На страже слова, все начеку.
Об необычную рифмовку запнутся.
Что ещё словоблуду для счастья надо?
Чтобы слова сами в рифмы плелись.
Да минует сие любая преграда.
Новые вирши, глядишь, родились.
И пусть злятся поэты лихие,
Что графоман засоряет язык.
Что его рифмы напрочь плохие,
Их тонкий слух к ним не привык.
А мне всё равно. Графоманиь я буду.
Свой стих словоблудский я напишу.
И новую рифму себе я добуду,
И не ругайтесь – я вас попрошу!
Услада души
Графомать, графоманить и графоманить!
В этом есть смысл жизни для графомана.
Сочинительствами своими оболванить,
Главное, напускать всякого разного тумана.
А что от этого выйдет – не суть есть.
Лишь бы складно всё получилось.
Таится в этом графоманская спесь.
И сердце от графоманства насладилось.
Душевная услада графоманство такое.
Графманишь и без сомнения наслаждаешься.
И, кажется, чувство раскрылось большое,
Строчки строчишь и упиваешься.
Услада души графоманский нарциссизм,
Сочиняешь и собою со стороны любуешься.
В графоманстве приемлем такой эгоизм,
В рифмованных строчках милуешься.
Услада души графоманство моё.
Рифмую слова и весь наслаждаюсь.
И каркает пусть это там вороньё,
От графоманства я весь возбуждаюсь.
Графоманская страсть
Ох уж это графоманство,
Словоблудное жеманство,
Всё по клавишам стучу,
Что-то сочинить хочу.
И листов уж смята куча,
В голове сплошная буча,
Я стучу без передышки,
Аж промокли все подмышки.
Пальцы бедные свело,
За окном уже темно,
Я ж стучу с остервененьем,
Свои вирши с нетерпеньем.
Беспрестанно графоманю,
Сам себя лишь я дурманю,
Но ни как не оторваться,
Ну как братцы не ругаться.
И стучит машинка тупо,
Как же выгляжу я глупо,
Только страсть своё берёт,
В сочинительство ведёт.
Лишь растёт бумаги ворох.
Скоро я взорвусь как порох.
С Музой может мне подраться,
Продолжаю я ругаться.
Одолело графоманство,
Это просто обезьянство.
И рифмуются слова,
Кругом ходит голова.
Страсть объяла графомана,
И стучу я без обмана.
Вирши на машинке старой,
Стихотворной формы малой.
Графоманство по старинке
Как за письменный стол гордо сяду,
Да, как нагрофоманю эдакое такое.
Изолью на бумагу нахлынувшую досаду,
Что там получится, хорошее или плохое?
Бодро бегают пальцы по клавиатуре,
По старинке печатная машинка стучит,
Ну чем не поэт я - в натуре,
Старый агрегат трактором тарахтит.
Бегает каретка слева направо и назад.
Только вылетают пропечатанные листы.
Как графоман я этому беспредельно рад,
Что белые листы отнюдь не пусты.
Сижу гордо за письменным столом,
Самозабвенно стучу на машинке.
Лишь бы муза не сотворила облом,
Печатаю графоманство своё по старинке.
Тарахтит машинка, радует душу.
Пальцы на буковки нажимают.
Графоманством своим ничего не нарушу,
Лишь мысли где-то витают.
Несносный труд рифмоплёта
Письменная машинка стучит: «Тук-тук-тук!»
Эхом в голове отдаётся тупой её звук.
Да ещё каретка звонко пищит: «Дзинь!»
Что там ещё нагрофоманилось – прикинь?
Сигарета непрестанно паровозом дымит,
А машинка ещё громче эхом стучит.
Только и слышно: «Тук-тук-тук, да дзынь!»
Запал рифмоплётства Муза не опрокинь.
Нервно дёргаю письменную машинку за рычаг,
Пусть в рифмоплётстве она ускоряет свой шаг,
В пепельницу ещё один смятый окурок летит,
А письменная машинка нудно стучит и стучит.
В этом весь рифмоплётства тяжкий труд,
И как только критики этот труд не поймут,
Стучит машинка, набивая в строчки слова,
И только кругом от всего идёт голова.
Графоман-плагиатор
В стихотворных сборниках рьяно роясь,
Интересные идеи ищет плагиатор-графоман.
Непременно о бренной славе своей беспокоясь,
Сочиняет он зарифмованный чужими словами роман.
Книгами завален обширный стол весь.
Место лишь для печатной машинки осталось
Но томит графомана сочинительства спесь,
Из чужих стихов ухватилась бы какая-то малость.
Потихоньку чужие мысли ворует графоман.
Реализует их в своём рифмоплётстве.
И думает, что никто не заметит этот обман.
Не обвинит с украденными стихами сходстве.
Сочиняет стихи графоман-плагиатор,
Чужие строчки не стесняясь присваивает себе.
Пожирает присвоенные мысли словно аллигатор,
Волочится рифмоплётством по чужой судьбе.
Так графоман-плагиатор на свете живёт.
В книжках роется, что-то там сочиняя.
Чужие мысли потихоньку крадёт.
Отсутствие своего таланта на этом возмещая.
Такая разница
Не часто появляются настоящие поэты.
Большинство подражатели-графоманы.
Вытворяют они немыслимые пируэты,
Напуская большие непонятные туманы.
Просто и понятно пишет настоящий поэт.
Мысли его все очень ясны и понятны.
Преград для истинного поэта в творчестве нет.
Классические произведения временем необъятны.
Много и непонятно сочиняет вирши графоман.
Время быстро стирает его рифмрплётство.
Проносится время, как ураган.
Рифмолётство для графомана целое производство.
Но сильно хочется графоману писать.
И мнит он себя грандиозным поэтом.
Вровень с великими желает он встать.
Неувядаемой славой наслаждаться при этом.
Стихи настоящего поэта помнят люди в веках.
Графомановы вирши прочёл и тут же забыл.
Настоящие стихи ярким лучиком светят впотьмах,
А графоман жил и в безызвестность уплыл.
Подвыпивший графоман
Выпью водочки для куражу,
Возьму перо, начну графоманить.
Что получится, потом погляжу,
Куда эта страсть меня заманит.
Не сочиняется, ещё налью.
Может, во хмелю что-то придумается.
И бутылочки водочки махну,
Пойманная мысль в голове задумается.
Нестройные мысли зашатались вдруг,
Видать они слегка захмелели.
Всё ерундой показалось вдруг,
И пьяную песню запели.
Подвыпившим графоманом сижу за столом.
Пером в бумагу тыкаюсь.
С графоманским упрямством иду напролом.
И чего-то ещё там мыкаюсь.
* * *
«Руси есть веселие пити.
Не может без того быти»
Владимир Мудрый подсказал,
А Нестор Летописец написал.
Прекрасная вышла тема для графомана,
Взялся рифмовать он её упрямо и рьяно.
Водочки бутылочка, сало, хлеб, огурчик.
Вышел и этого не плохой каламбурчик.
Хлебнёшь водочки, огурчиком закусишь.
И давай вирши весёлые сочинять.
Мысли хмельные по морю поэзии запустишь,
То-то интересно слова рифмовать.
Без винопития выходит никак.
Ни веселия нет, ни куражу.
Графомановы вирши родятся так.
Непременно в строчки их уложу.
* * *
Нальёт графоман в стакан сухого вина,
Звонко чокнется с Музой своей,
Ведь Муза его с ним теперь – не одна,
Нарифмует графоман о потоке страстей.
Бутылка с вином опустела совсем,
И Муза куда-то девалась.
А графоман остался ни с чем.
Но жажда напиться осталась.
Вот пьёт графоман сухое вино,
Музу свою к себе зазывает,
Но с ним не желает быть заодно,
И графоман от бессилья страдает.
И лезет в мозги какая-то чушь,
Как несуразно рифмы плетутся.
Во рту завязла противная сушь,
Рваные мысли несутся.
Вот такая Муза
«Ах! Вот она, Муза прилетела!» -
Неимоверно радуется этому графоман.
Сразу рифма срифмоваться захотела,
А это совсем не обман.
И счастью такому нет больше предела.
Писать без заминки, слова рифмовать.
Струна эйфории душу задела.
Что захотелось лихо сплясать.
Строчу я вирши пока со мной Муза.
От наскочившего счастья прыгаю.
В радость только такая обуза,
Что в упоении ножкой я дрыгаю.
«Не улетай Муза, прошу я тебя!» -
Счастье графоманово увы не вечно.
Крутит слова, в рифмы их теребя,
Обходясь с рифмоплётством беспечно.
Вспорхнула Муза испуганной птичкой,
И умчалась незнамо куда.
Остались вирши невнятной страничкой,
Без Музы настала сплошгая беда.
Скрупулёзный писарь
По картине Gustave Caillebotte
«Портрет мужчины, записывающего результаты своей работы». 1885
До самой мелочи всё запишу в тетрадь,
Ничего от моего взгляда не ускользнёт.
Ведь запись не даст никогда соврать.
Всё правду такая писанина в мир донесёт.
Ведь недаром говорится, что написано пером,
Жить может непременно долго и вечно,
Не вырубится написанное никаким топором,
Храниться будет она бесконечно.
Поэтому над толстым «талмудом» склонившись,
Рука ловко чернильные строчки выводит.
Запись такая, в документ превратившись,
На размышления разные позже наводит.
И может быть потом скрупулёзный учёный,
Такое описание подробное разыщет.
И найденными записями напрочь увлечённый.
По найденным строчкам волком рыщет.
Труд скрупулёзного писаки не пропадет.
На основе его что-то важное сотворится.
Хвалу дотошный учёный писанине вознесёт.
И необычное непременно что-то случится.
Сrazy graphomaniac
(сумасшедший графоман)
Сизый дым от бессчётной сигареты,
Массивная пепельница полна окурков.
Муза из табачного марева даёт советы
Как много на свете разных придурков.
Не живётся им просто так на белом свете.
Обязательно надо что-нибудь сочинять.
О виршах мечтает как о VIP раритете.
Сущность великую через них желают познать.
Стучат придурки на любой клавиатуре,
Лишь бы строчки выходили позаковыристей,
Графоманы они по своей беспокойной натуре,
Были бы вирши поядрёней, да позадиристей.
Сизый дым сигаретный к потолку струится.
В табачном мареве Муза еле летает.
А графоман - придурок всё к славе стремится,
И невдомёк ему, как Муза от смога чихает.
Но что графоману до страдания Музы,
Ведь crazy графоман по натуре своей.
К чему несносные эти обузы,
Был бы дым сигаретных страстей.
Графоманская бессонница
Ночь на исходе, проступает рассвет.
За окном начинает белеть.
В тяжких мыслях наступает просвет,
Голова продолжает тупо болеть.
Но от машинки никак оторваться невмочь,
По клавишам самозабвенно стучу.
Унеслось всё куда-то там на лету.
Ускакало с темнотой в чёрную ночь.
Седое утро уже давно клонит в сон,
Но машинка стучать продолжает.
Стук её сон утренний гонит вон.
Бредовые мысли мозг порождает.
Но не сочиняется шедевр никак.
Голова без сна ни черта не соображает.
Но упрямо стучу, считая всё за пустяк.
И душа упорно что-то там сочиняет.
Кончилась ночь, утро зарёю ярится.
Только никак не найду я покой,
Мне одному с самой ночи не спится.
Не улетай капризная Муза, постой.
Небылица
Бегает маленький человечек
По развёрнутой книжной странице.
Будто юркий сверчок-кузнечик,
Что-то ищет о небывалой небылице.
Буковки под человечком мелькают,
Трогает их человечек рукой,
Небылицы искать ему помогают,
Потерял человечек от небылицы покой.
И творится какая-то ерунда.
Огромная книга и человечек маленький.
Пожалуй, это всё не беда,
Мал человечек, да удаленький.
Сама небылица прячется в том,
Как человечек по книге ползёт.
И прячет небылицу огромный том,
Чего ещё там человечек найдёт?
Вот такая она небывалая небылица,
Про маленького человечка и огромную книгу,
И не перевернётся никак большая страница,
Смотрит человечек в книгу да видит фигу.
Песенка Музы
Намурлыкала Муза песенку эту.
Песенку Музы графоман срифмовал.
Вдохновение подарила Муза поэту.
Графоман поскорей на листе записал.
А Муза песенку всем напевает.
Стихи побуждает она сочинять.
Пеньем своим она вдохновляет,
Хвалу этой Музе стоит воздать.
Мурлыкает Муза кошечкой милой.
Песенку графоману наурчала слегка.
Обладает Муза творческой силой.
Писать заставляет наверняка.
Пушистая кошечка Музой рядится.
Няшная внешность, чарующий вид.
В душе непонятное что-то творится.
Песенкой Муза явно творит.
Графоманский d;cadence
Читаю очередной написанный шедевр.
От придуманного дух захватывает.
Графоманства изысканный кавалер,
Сочинительство всю душу выматывает.
Выдуманное читаю и диву даюсь,
Как это всё придумать я смог.
Сим ошарашен и только дивлюсь,
Видно Дьявол мне в этом помог.
Выверты графоманства нравятся мне,
Чем-то похожие на d;cadence.
Всё происходит будто во сне,
Славе своей я выдам avance.
Как нравятся мне эти выверты все.
Графоманский d;cadence на лицо.
В «упаднической» я весь полосе,
Декадентское кружит кольцо.
Графоманский кайф
Складываются буковки в слова,
А слова паровозиком в предложения,
Вершатся сочинительства дела,
Мои графоманские стремления.
Литерки отпечатают на листе значки,
Стройно машинка их выложат в строчки.
И побегут рифмы наперегонки,
Графоманство до последней точки.
Выползает из машинки вверх листок,
Литеры стучат упрямо.
Набиваю на бумаге мыслей поток,
Графоман сочиняет рьяно.
От сочинительства получает keyif.
Замечательно строчки рифмуются.
Напал на графомана неистовый drive,
Красиво буковки на листе тусуются.
Графоманский кайф вводит в экстаз,
Из-под литеров буковки радостно вылетают.
Всё-то у графомана вершится напоказ,
Drive и keyif вместе его посещают.
Буквы-бабочки
Бабочками лёгкими буквы полетели,
На листке бумажном в рифму заплелись.
Песенкою складною буковки запели,
Вирши графомановы сразу начались.
И на чудо это графоман взирает.
Как кружатся буковки над его столом.
Сам от счастья этого вирши сочиняет,
Ну а всё житейское ставит на потом.
Только буквы-бабочки всё вокруг кружатся,
Ловит графоман их и на лист кладёт.
И стихи от этого ручейком струятся,
Муза графоманская за собой ведёт.
И как получается это рифмоплётство.
Важно, что оно исходит из души.
Чувствует писака своё превосходство.
И марает виршами белые листы.
И от удовольствия графоман смеётся.
Смотрит он на буковки, как на торжество.
И упрямо верит, что всё-то удаётся,
И творить способствует Музы божество.
Буковки
Вылетели буковки из моей машинки,
И пчелиным роем зажужжали в раз.
Вирши я печатаю будто по старинке,
И от графоманства прихожу я в раж.
Буковки кружатся над моим сознаньем,
Словно шизофреник я на них смотрю.
Буковки роятся неистовым желаньем,
Вирши графоманские из них я сотворю.
Маленькие буковки в воздухе летают.
Ищут своё слово, в строчку влезть хотят.
Буковки весёлые вирши сочиняют,
А за ними клавиши ускоренно стучат.
Буковки играют над моей машинкой.
В догонялки бегают, радостно шумят.
Я любуюсь пристально этакой картинкой.
Как беспечно буковки задорные бузят.
От бузы неистовой буковки встречаются.
И от этой встречи вдруг родится стих.
Потому что буковка меж собой влюбляются.
Я как заколдованный от этого притих.
Велеречивый графоман
«Ни дня без строчки!» -
Вот девиз графомана.
Усиленно мараются листочки,
Без любого на то обмана.
С упорством сочиняет графоман.
Листочки исписываются быстро.
А в голове непонятный туман.
Выходит вельми велеречисто.
Трудится велеречивый графоман.
Перо по бумаге бегает стремительно.
По рифмам проходится словно таран,
За любые темы берётся решительно.
А что ещё велеречивому надо?
Лишь бы бумага маралась исправно.
И самая великая графоману награда,
Чтобы почитали велеречивого славно.
Графоманская душа
Голос у графомана звучит в голове,
В рифмованные мысли тихо плетётся.
Ехидство гуляет в ненавистной молве,
Но всё же творения стих раздаётся.
Пусть говорят, что он странный такой
У виска пальцами крутят зеваки вслед.
Глядит графоман с неприкрытой тоской,
Отвечает обидчикам тихо: «Привет».
Ведь графоман безобидный совсем.
В свой мир весь с головой погружённый.
Внутренний мир для графомана эдем
Рифмами путанными сполна окружённый.
Злые люди не понимают его.
Всякий в душу ему стремится харкнуть.
Но для графомана важнее нет ничего,
Только вольною грудью свободы вздохнуть.
Графоманская жизнь
Последнюю страницу перевернул графоман.
Очередное завершено рифмоплётство.
Придумался новый забавный роман.
Стихосложения налажено производство.
Но вот пришла пора отдохнуть.
Оставить стихи на время настало.
А сил набравшись вспять повернуть,
Да так, чтоб всего оказалось мало.
И с новым азартом броситься в бой.
Без перерыва за рифму сражаться.
В этой битве забыть про покой,
Главное в рифмоплётство ввязаться.
Вот такова графоманская жизнь.
То бой, то опять передышка.
От этой жизни только держись,
Нахлынет тишь, или яркая вспышка.
Сложна наша жизнь и тем хороша,
Глядишь на неё и стихи сочиняешь.
И пусть в карманах от них ни гроша,
Прекрасный мир от души понимаешь.
* * *
Э-эх! Разлетелись будто птицы.
Листы моего графоманства.
Словно крыльями замахали страницы,
Творческого хулиганства.
Пусть ветер шальной листы уносит.
Свободно разлетаются они повсюду,
По миру с виршами их разносит.
Может от этого знаменитым я буду.
Так люди о моём графоманстве узнают,
По нраву кому-то моё творение придётся.
Потому что вирши мои прочитают,
Почитатель графоманства найдётся.
Finis venit
(Наступил конец)
Вот и закончилось моё графоманство.
Буквы и строчки в рифмы сложились.
Толи в серьёз, а то хулиганство.
Стишки презабавные получились.
И пусть мои вирши не очень изящны.
Режут ухо, и слог не хорош.
Порой не складны и несуразны.
Не дают за них и ломаный грош.
И душу свою усладив рифмованьем.
Ещё одну тетрадь завершу.
Сердце измучено вечным страданьем,
Возьму и ещё одну испишу.
Ну, а пока отдохнуть не мешало,
И с новой силой на творческий бой.
Ведь графоману стихов всегда мало,
Пока не настанет вечный покой.
«Finis venit» , - Муза шепчет упрямо,
Мол, ересью хватит мозги забивать.
Но как графоман продолжаю я рьяно,
Замысловатые вирши себе сочинять.