И опять среди ночи в бессонном мозгу
оживает вертлявый чернявенький мальчик -
колыбельная ходиков клонит ко сну,
щурит серые бельма чугунный болванчик,
раскладушка-пюпитр, что твой аналой,
вновь слагает псалмы исторических съездов,
а картинки плакатов, зовущих "Долой!"
женят кепку вождя с постаментом железным.
Вертит глобус башкой, ковыряет в носу
расщепленное жало макающей ручки
и цедит промокашка, что гетры росу
сок пахучих чернил из стеклянной кадушки.
Он тогда написал: "...я шнурками комет
заплету запах лун в виноградную косу..."
и расцвел на стене карабахский карпет,
бриз гардине придал пустотелую позу,
от слепой мошкары заморгал абажур,
зачитавшись строкой об юдоли подлунной,
дверь запела, заржал необъезженный стул…
Только стынул надгробьем болванчик чугунный.