ХУДОЖНИЦА
Лида толкнула тяжелую, обитую старым войлоком дверь, и Дуня очутилась в большой светлой комнате с несколькими рядами картин на стенах. На полу кругом лежали узорные ковры, с потолка свисала огромная хрустальная люстра. Навстречу им поднялась старушка в белом чистом халате
- А-а… вот у нас и новая модель Лида, - произнесла старушка, поправляя очки и улыбаясь большими толстыми губами
- Дуня Петренко. Нынче из деревни только, едва уговорила сюда придти, медовый пряник малышке посулить пришлось. А родителям и дедушке четвертной дала, обещала к вечеру девочку на постоялый двор Семёнова вернуть. Эта кроха как раз для моей картины «Рассвет на деревенской улице» подходит. Ты, знаешь, Эмма, я художник. И вон, какая огромная мастерская мне от отца досталась. А отцу благодаря протекции перед высшим начальством художника Капельника. Хотя, скажу я тебе мудрёное дело иногда творил мой папа на мольберте. Взять хотя бы эти самые узорные ковры на полу, узоры на который тоже придуманы им. А я очень люблю писать портреты и пейзажи. Я совершенно отчётливо помню случай, когда была как-то между сном и явью и не слышала, как в комнату вошла девушка. Девушка присела на краешек диванчика и посмотрела на меня. Она меня заворожила. Худенькая была, фигуристая с длинными русыми волосами. Черты лица будто вытачивал сам Господь Бог – настолько они были совершенны. Аккуратный носик, плавные изгибы скул, лёгкая улыбка и невероятно бездонные глаза.
- Я помню, ты проснулась и постаралась набросать портрет незнакомке, которой к тому моменту уже не было в доме, – тихо сказала Эмма.
- Да, образ девушки таял, и я напряженно пыталась восстановить его в памяти, но, увы, кругом были только узорные ковры. И когда я забыла, как она выглядит, я почувствовала горькую-горькую досаду. А утром я начал писать набросок «Рассвета на деревенской улице, где эта кроха будет в образе помощнице пастуха, то есть его дочери, и Лида вытянула руку в сторону одиноко стоявшей в самом углу комнаты девочки. Внимательно посмотрев на Дуню Петренко, художница вдруг вскрикнула, схватила палитру, и рука сама начала водить по бумаге. С каждым штрихом вырисовывался портрет незнакомки. И вдруг в памяти снова эти узорные ковры только вместо узоров кругом строгие лица незнакомки.
А ночью Лиде снова приснился сон. «Я обещала своему любимому, что меня будет много, - тихо сказала ей незнакомка с портрета. Мы расстались с ним в прошлом веке. Сердце моё, не спрашивая меня ни о чём, увело ещё юное тело в страну теней. А оно так любило отдыхать на узорных коврах, после работы наслаждаясь теплотой и покоем. Ты рисуй мои портреты, рисуй. Я верю, ты когда-нибудь где-нибудь посреди Вселенной встретишь моего любимого Петра и передашь ему их»
Лида проснулась и тут в дверь постучали. На пороге стоял старик, ходой, нескладный с слишком длинными руками, кисти которых болтались по обе стороны его неуклюжей фигуры:
- Я Петр Геннадьевич Гож. Я пришёл забрать Дуню Петренко, - невнятно сказал он, - Её родители уже спят, а я вот…. Всё шёл и спрашивал у людей, - Где тут найти мастерскую с узорными коврами на полу. Ах, так эта моя Оленька, она умерла, она вчера приходила ко мне во сне она сказала, что её будет много, а тут у вас такой большой портрет и узорные ковры вокруг. Можно его купить у вас? Тогда будет мне в жизни облегчение и костлявая никогда не догонит меня, ведь со мной будет моя Оля и пусть годы бегут….
Недолго думала Лида. Уж очень проникновенной показалась ей речь старика. Сон…. Портрет…. Оля….Как не утешать старика….
Мастерская художницы Лиды на утро без портрета незнакомки в интерьере выглядела как-то неуютно, стала тихой и отчуждённой. А картина «Рассвет на деревенской улице», так и осталась недописанной.