Загадка

Воспоминания об одном приятеле, с которым я соприкасался по жизни довольно часто, но отношения между нами не решаюсь назвать дружескими до сих пор по одной сомнительной причине, имевшей место в нашей жизни. Этот человек был талантливым музыкантом, скрипачом с врожденным абсолютным слухом. Но по наследству он также получил нехорошею болезнь –шизофрению. Как она проявлялась в периоды обострения я не знаю, возможно, ему это удавалось скрывать, иногда я встречал его с покрасневшим лицом, хотя, не будучи специалистом, не могу считать этот признак симптомом.                Он был 41 года рождения, и его мать, оказавшись с новорожденным в оккупированном немцами городе, и будучи еврейкой по национальности, но, к счастью своему и ребенка, знавшая хорошо немецкий язык, смогла доказать врагам, что она немка, и получить статус немки первой гильдии. Была она свидетелем того, как местные жители с ожесточением делили вещи убитых евреев. Муж был на фронте и не вернулся, как и у многих, но в разговоре о нем, в доказательство фрицам, она показала фото, где он, как тракторист, снят на расстоянии и определить этническую принадлежность было невозможно, и они заключили: “Что еврей быть трактористом, наверняка, не может!” Хотя она сама, до войны и после, работала слесарем. Сам я этим занимался, уверен, что специальность для жизни полезна каждому мужику, но не женщине. В период Сталинградской битвы она работала на складе, где находились радиоприемники, конфискованные у населения, и, вдруг, передали на русском о знаменитой победе в войне, и она заплакала, немцы поинтересовались в чем дело, она объяснила, а они ответили с уверенностью, что Германия победит. Был у нее в городе знакомый инвалид без ноги, у которого была связь с партизанами, и ему она передала эту новость, и на следующий день город был обклеен листовками.  После войны мать с ребенком переехали в тот же город, где рос и я, и где они получили минимальную жилплощадь, что было пожизненным дефицитом в СССР. Женщина не желала, с ее слов, ориентировать мальчика на физический труд, была такая тенденция в наших еврейских семьях, и дала ему музыкальное направление, купив маленькую скрипочку, для пианино не было в квартире ни места, ни денег. Будучи уже взрослым, обратил на него я внимание на центральной улице города, куда нас одиноких парней вечерами притягивала общая возрастная неопределенность в наших судьбах. Он уже был преподавателем Муз. училища, после окончания института им. Гнесиных. Будучи уже семейными, мы оказались соседями, купив квартиры в одном кооперативном доме. Дети наши дружили, иногда отмечали мы праздники вместе, на одном стадионе по утрам делали зарядку. И вот, как-то, мой папа попросил у моего товарища, назовем его Фима, настроить пианино в квартире моего брата, он этим занимался в виде подработки, и тот согласился. За работу мастер должен быть отблагодарен. Он попросил лист деревянной фанеры, и папа пошел на поиски материала, оставив Фиму одного дома. В результате обе стороны остались довольны и разошлись в приятельских отношениях.                Но, пропали бриллиантовые сережки жены брата, и это меня озадачило на всю жизнь. В беседе с Фимой и его женой я даже рассказал о случившемся, прямо глядя в глаза, – никакой реакции. Кстати, к его супруге у меня всю жизнь сохранялось уважение и доверие. К концу 80-х начался существенный развал Союза, нестабильность происходила во всех сферах жизни, и это сопровождалось открытым антисемитизмом, и что естественно подсказало в какой стране место еврею. Наши судьбы в дальнейшем иногда переплетались в Израиле. Здесь у Фимы началась череда семейных утрат, дочь еще в Союзе заболела белокровием и мать, спасая девочку, выехала с ней в Израиль раньше, потом приехал Фима с сыном, но они жили в разных городах, видно, уже были в разводе. Потом ушла и жена, купаясь с сыном в море, когда течением относит от берега, и вернуться на берег не всем удается, ее не смогли спасти. Фима с сыном и с девочкой, дочерью своей новой подруги, приезжал в наш город, иногда, на клейзмерим- праздник еврейских музыкантов, которому город в августе ежегодно посвящает три дня, - это очень красивое мероприятие, которое все обожают. Они несколько раз останавливались у меня. И всегда меня сверлила мысль: “Кто украл…?” При здоровых дружеских отношениях этого не должно происходить. Клептоманию объяснить логически не берусь. Однажды, ко мне в дом зашла незнакомая пара, которой жена должна была дать чек по просьбе своего зятя, они посидели за столом полчаса и ушли, потом я обнаружил исчезновение своих новеньких, любимых, в золотистой оправе очков. Здесь можно лишь руками развести…, а, если это приятель, то как быть? Как говориться: “Тебе писают в глаза, а ты говоришь, что это божья роса!”