Мне нравится останавливать время. Иногда. Когда есть на это время. Мне нравится возвращать время. Это как отматывать назад пленку в кино. Раньше, когда еще водились домашние кинопроекторы и камеры на восьмимиллиметровый формат, в которых крутилась упругая узкая пленка. Пленка, похожая на жизнь, способная оборваться в любой момент, чтобы вернуть фрагмент фильма, надо было включать обратную промотку. Это было весело. На экране, на белой, почему-то больничной, простыне натянутой на дверь спальной комнаты, в большой проходной зале, люди начинали ходить спиной вперед, запрыгивать на ступеньки и разбегаться из объятий, а машины и собаки суетливо пятились назад, порой нелепо и смешно. И чуточку грустно. Особенно, когда смотришь фильм один. В проходной зале, сидя на еще крепком стуле, обтянутом бордовым ворсом модной когда-то ткани. В комнате, где можно курить. И пить.
Сегодня не те времена. Глядя на плоский экран монитора, просто выбираешь курсором место на шкале воспроизведения любой эпизод и сразу возвращаешь время. И услужливый интернет снова воспроизводит запрошенный клиентом фрагмент. Но пока нет технологии вернуть назад фрагмент реальной жизни. Твоей жизни. Жизни других. Тем более ее менять.
Мне иногда это удается. И это не обыденное – вспоминать. Прокручивать в памяти события, мысли, чувства, прикосновения мира, которые только спустя годы, начинаешь понимать и принимать. Прикосновения. Мамины пальцы. Такие нежные подушечки этих пальцев. Они были такими всегда. До самого прощания. Отцовские большие ладони. Крепкие, уверенные, надежные. Больше всего его приводило в грусть приближение немощи. Он не хотел быть слабым. Юным это не понять.
Мой дар возвращаться в события полностью. Закрыть глаза. Представить деталь того момента, который хочешь повторить. И открыть глаза уже в том мире, в который хотел вернуться. Чаще всего, я возвращаюсь в эпизод, когда встречаются мои родители. Я не могу это помнить. Они никогда ничего не рассказывали. Может быть, только мельком упоминали какие-то конкретности. Мол, помнишь, какое небо было в тот Наш день. А этот дом похож на дом, В КОТОРОМ мы впервые встретились. Они, наверное, забыли или даже не запомнили многое и многих в тот день. Впрочем, эти подробности для них были всегда ничтожными в сравнении с ИХ ВСТРЕЧЕЙ.
На дворе стояло лето. Июль. Званный вечер у маминой подруги. У Эры. Как ныне говорят – парти. Отец пришел с приятелем. С Владом. Влад был строен, плечист, в стильном темно-сером костюме по моде тех лет. Широкие брюки и двубортный пиджак. Папина ковбойка мало соответствовала событию. Он не был в общаге, сразу из цеха. Принесли мороженное. В вафельных стаканчиках, редкое еще новшество, что произвело всеобщее воодушевление. Мороженное хранилось в большом фанерном ящике, в котором в темно-синем эмалированном тазу со льдом громоздились на противне картонки с пломбирным великолепием. По мере прихода гостей им вручался вафельный стаканчик.
Мама припозднилась. На ней была белая блузка и сарафанчик в крупную клетку. Шилось по вырезкам из заграничного журнала. Эффектно зауженный, он удачно облегал ее тонкую талию, предмет гордости и зависти. Полученный ею стаканчик оказался слегка подтаявшим. И когда она наклонилась, чтобы поправить ремешок на босоножке, мороженое вывалилось прямо на ковбойку моему отцу, который в это время починял кран на трубе водопровода, подтекавший с весны. Так состоялось их ВСТРЕЧА.
Я помню, как менял прокладку в этом кране на старенькую. Как подменил стаканчик с мороженым из ящика на тот, который был вынут заранее, минут на пятнадцать до СОБЫТИЯ. Как ослабил ремешок на маминых белых босоножках, взятых у сестры на этот вечер. Как смотрел из окон веранды на их взгляды, на их разговор, на их первые ПРИКОСНОВЕНИЯ.
Я умею останавливать время. Я умею возвращать время. Но я не могу переснять фильм. Я не могу изменить финал.