На самом верху, там ,
куда никогда не дотянутся руки,
На той самой высокой антресоли лежит кораблик.
Я даже не знаю, найдут ли его внуки,
Или на пыльной полке проведет плаванья своего остаток.
Самый обычный сложенный из квадрата,
с росчерком синим
Гелиевой ручки,
на антресоли застрял кораблик,
Может он был чьим-то неудачным посланием
когда-то?
Но за сапогами и тюками скарба, он еще мечтал
о море или хотя бы
О небольших приключениях двадцать январей назад.
Он запомнил тот день. Он был заброшен сюда первого января.
Можно еще было разобрать слова,
пожелания, семь футов под килем и про рейс,
В Африку или Тунис, сейчас уже разобрать нельзя...
Каракули похожи на эдельвейс,
Двадцать январей спустя.
Помята труба, и пара отсеков дала течь,
Видимо отсырев на резиновых сапогах,
Но конечно же, не об этом речь.
Речь о забытых, о несказанных словах.
Речь о том, что память невозможно сберечь
Просто упрятав в дальние закрома.
Речь о том, что жизнь дает течь
Чаще всего, когда ты боишься что-то сказать.