Глава 40 Сказки ведьмы для серой ночи
Жизнь и так скоротечна, как в реках вода.
И порой так в жизни бывает,
Дети быстро растут, как весною трава,
И как птицы в полет улетают.
До горы Шэй осталось рукой подать. Заметно похолодало, на зеленых листьях ранним утром еще лежал иней. Гряды камней стали попадаться все чаще: черные, блестящие с будто отшлифованной поверхностью, так что идти приходилось так, чтобы тщательно выбирать место для ступни. Саари испытывал легкую дрожь от холодного воздуха. Мизери, завернутую в одеяло, нес Уильям, чувствуя боль и усталость в плечах, но, не давая себе право, расслабиться. Другого выбора не было.
Солнце было еще белым, с редкими желтыми прожилками тепла. На ветвях первых сосен переговаривались птицы, черные маленькие вьюрки с синим оперением на груди. Мизери улыбнулась уголками запекших губ.
- Теперь твоя очередь?
- Моя очередь? – Герхард вышел из раздумий.
- Расскажи мне сказку. Я рассказала тебе свою, - она глубоко вздохнула, чувствую сладкий запах гор, - Ты же не знаешь, точно, что мой братец нас не нагонит. Расскажи мне, пока мы живы. Прошу тебя.
Уильям также тяжело вздохнул, наполняя легким прохладой. На душе было не спокойно. Мизери права: за ними идут по пятам. Это чудо, что они еще живы. И, возможно, этот день спокойный и последний в его слепом мире. Почему бы не рассказать ей одну из сказок семейства Герхардов.
- Мой прародитель из мест, которые граничат с вашей стороной. За горой Шэй ест племена, которые умеют охотиться, умеют разговаривать с деревьями, а еще у них раскосые глаза рыси. Но это только начало, - Саари впервые улыбнулся за все это время, - Слушайте же, принцесса Мизери.
Давным давно произошла эта странная история. Много людей рассказывали ее по – своему. Но я расскажу тебе свою историю.
Желтые воды полноводная Коугэ несла к скалистым берегам, покрытым илом, мокрым песком, остатками трав и ветвей. Еще холодные течения с белоснежной пеной, налетали на каменистую поверхность, разрезая покой, словно вены на руках, оставляя капли соли: одна слеза побежала, будто полетела к желаемой земле, которая пахнет сладко, пахнет дождем, голосом предков. Голос, который подхватывает ветер. Он давно устал от равнодушия городов, пыли дорог, спешащих людей. Озорной и поющий, он протягивает свои широкие ладони и подхватывает первую каплю крови, чтобы вернуть ее могущественной Коугэ. Глубоко вздохнет река от счастья, что часть ее вернулась к ней. А ветер, все не успокаиваясь, подхватит следующую каплю крови и отнесет ее к вершине скалы, где солнце встает раньше и зацепляется лучами за травы, как большой огненный белый шар, который поглотит каплю воды и станет теплее. А когда солнце настигнет зенита, вобрав в себя природный жар, воздух станет душным, и капли влаги, подобно солнечному шару, опустятся в прохладные воды Коугэ, дополняя величественный шум стоном облегчения. А ветер уже спешит за третьей каплей с каменных утесов. Её он бережно опустит на землю, где корни сплелись в тонкий узор паутины, в котором хранится сердце. И капля соли – капля крови, как алый огонек впитается землей и побежит через корни, зажигая их как крылья светлячков. И сердце, что было вылеплено из глины когда –то, сделает глубокий вздох. И земля станет ощущать ровны сокращения, будто миллиарды крохотных лапок переносят песчинки к могучей Коугэ, которая несет желтые потоки на восток к восходящему солнцу.
Пару капель ветер унес к далекой деревушке, которая тоже располагалась на притоках Коугэ. Соломенные крыши домов были прочно сплетены, чтобы дождь не проникал во внутрь, а в период холодов мороз покрывал инеем желтые полосы сплетенных стеблей. Стены домов были тщательно обмазаны глины: коричневой, липкой, густой. На солнце она застыла прочным слоем, который местами был тоньше, поэтому покрылся тонкой паутинкой трещин. Окна домов были небольшие, как отверстия у норок, но поверху возле самой крыши, где вили гнезда небольшие птицы, были особые отверстия, которые пропускали больше воздуха в дома.
Ветер принес свои последние капли воды, к одной хижине, которая отличалась от остальных тем, что ее глиняные стены были выкрашены ярко желтой охровой краской, а окна были обведены белоснежными полосами. Краска была настолько прочной, что даже ливни не оставляли свои неровные потоки. Вверху возле восточного окна, в отличие от других хижин, находилось еще одно отверстие, которое сейчас было зашторено серой легкой тканью. На небольшом крыльце стояла женщина. Черные, как ночь волосы, влажные после мытья, она заплетала в густую косу. Она была босиком, деревянные половицы крыльца, еще хранили тепло дня. Красное платье было из мягкой шерсти и не стягивало талию, которая слегка располнела перед родами.
Фиалковые глаза женщины смотрели на заходящее солнце, которое, не спеша, опускалось в воды Коугэ. Женщина была еще молода, но вокруг глаз были гусиные лапки грусти. Она печально вздыхала, слегка поглаживая округлый живот, успокаивая чадо под своей грудью. Солнце почти зашло, когда женщина сначала вздрогнула, но потом улыбнулась, чувствуя тепло рук, которые обняли ее за талию, притягивая ее к себе. Если бы обычный человек смотрел в это время на крыльцо, он ничего бы не увидел. Но эта женщина была необычной. Она была потомственной ведьмой, к хижине которой приходили люди за помощью.
Пусть люди не видели, но ведьма чувствовала, чьи натруженные руки ее обнимали. Она долго их ждала. Если бы мы смотрели ее очами, то мы бы увидели молодого мужчина – охотника с белыми и мягкими волосами, как тополиный пух, с острыми чертами на похудевшем лице. Широкие плечи, узкие бедра, длинные руки и ноги. Но во всей его фигуре было, что – то дикое и звериное, которое усмиряется только рядом с этой женщиной.
Руки охотника обвили талию женщину, как темнота, заставляя ведьму откинуть голову на плечо и расслабиться в ладонях любимого человека. Когда между людьми возникает душевная близость, падает напряжение. И становится так легко, как будто нет на свете горя, злости. Нет, больше смерти.
- Когда меня не станет, я уйду через эту ткань, - ведьма положила свою ладонь на руку мужа, чувствуя, как детская ножка совершает толчок в матке.
- Не говори так, - голос охотника был тихим, как река.
- Но ты же ушел.
- Я не хотел этого. Но судьба не спрашивает человека. Скоро срок? – охотник тяжело вздохнул, пытаясь запомнить этот вечер, запах тины, запах капель Коугэ, запах любимого человека.
- Скоро, в конце месяца. Два мальчика: упрямых воина. Один с черными волосами, но с твоими зелеными глазами, который унаследует талант ведьмы по женской линии, как проклятие. Второй со светлыми волосами, но серо – фиалковыми глазами, как у меня. И будут они – братья, как два истока у одной реки…
Мизери горько рассмеялась.
- Подожди, не продолжай. Мы уже почти у подножия горы… Я знаю, эти два брата твои прародители. И прародители того, кто оставил шрамы на твоем теле и душе. Вот, почему он не смог тебя убить. У вас одна кровь, - первая стрела с оперением просвистела возле руки Уильяма, не давая закончить речь Мизери.