Храм. Великий пост. Батюшка служит панихиду по убиенным воинам.
Убитые горем родители. Их сын был летчиком из того экипажа... Мать уже не плачет. Только смотрит невидящим взглядом. Отец поддерживает её под руку. Сжатые в полоску губы. Крепится, как может. Не должно плакать мужчине...
Соболезнущие прихожане со слезами на глазах. Соборная молитва эхом под куполом храма. Там Бог... и их сын, и его друзья, экипаж машины боевой... Они слышат и видят нас. Святой угодник Николай смотрит на меня с большого витражного окна. Солнечный свет падает на празничную икону без оклада и стекла. Похоже, старинную, по особым временнЫм отметинкам на изображении Иисуса в терновом венце, взирающего к небу. Раны и кровь, и безмолвный крик Отцу Небесному.
Лучи, проникающие сквозь цветное стекло витражей в высоте освещают лик Спасителя... Сначала как-бы подсвечивают, а потом и вовсе покрывают Его, как российским триколором.
Солнце всё выше. И вот эти три цвета переместились на малыша двух лет. Он ручками закрывается от слепящих лучей. Я слышу его лепетание: "Батя, ням-ням". В его кулачке праздничная просфора...
И понимаю. Вот она, смена!
Это потом, на поминальной общей трапезе в храме, мать, на вопрос священника, не снится ли ей сын, поделилась, что Олег приснился родному брату-воину и рассказал, что всё произошло очень быстро, и они все поседели...
Было страшно только одно мгновение...
09.05.22г.