«То, что Россия - моя родина, - принадлежит к великим и таинственным внутренним убеждениям, которыми я живу», - писал рождённый в Праге, крупнейший германский поэт Райнер Мария Рильке.
После путешествия по Волге:"..Все видишь в новом измерении. И понимаешь: земля велика, вода есть ещё нечто более великое, но особенно велико небо. Все, что я видел до этого, было лишь представлением о стране, реке, мире. Здесь же все в натуральную величину. У меня такое ощущение, как будто я увидел работу Творца», - говорит Рильке.
Он обратил внимание и на наличие русофобии в русском обществе: «Дорогая Елена, все так прекрасно у Вас в России. Даже это само по себе отталкивающее обстоятельство, что многие русские чуждаются нынче своей родины, мечтают о загранице и подражают её поверхностному или недолговечному своеобразию!..»
В кровавый военный 1904 год, воспринимая войну с Японией как свою войну, как несчастие, Рильке писал Лу, обращая внимание на русофобию Запада: «Война - наша война - тяготит меня почти физически, но я мало читаю о ней, потому что совсем отвык от газет: они мне противны и к тому же все искажают...» Он отмечает, что западная пресса бестактна и неблагодарна... Как это нам знакомо!..
В конце жизни он вновь говорит о России, которая уже прошла часть своих испытаний в ХХ веке: «Решающим в моей жизни была Россия... Россия стала в определенном смысле основой моей жизни и мировосприятия. Она сделала меня тем, что я есть; внутренне я происхожу оттуда, родина моих чувств, мой внутренний исток - там...» Его строки о России, о её потрясениях, провидчески. Он утешает Л.О. Пастернака, который оказался в эмиграции беженцем, объясняет: «...глубинная, исконная, вечно претерпевающая Россия вернулась ныне к своим потаённым корням, как это было уже с ней однажды под игом татарщины; кто усомнится в том, что она живёт и, объятая темнотой, незримо и медленно, в святой своей неторопливости, собирается с силами для какого-нибудь ещё, быть может, более далёкого будущего? Ваше изгнание, изгнание многих бесконечно преданных ей людей питается этим подготовлением, которое протекает в известной мере подспудно; и подобно тому, как исконная Россия ушла под землю, скрылась в земле, так и все вы покинули её лишь для того, чтобы сохранить ей верность сейчас, когда она затаилась...»
В 1934 году, на первом съезде советских писателей, Пастернак сказал своим землякам: «Рильке совершенно русский. Как Гоголь. Как Толстой!»