Среди музыки, шума и смеха
одиночества стиснула муть.
Ни друзей, ни подруги, ни эха –
эй, душа, отзовись как-нибудь!
Но молчанье в грохочущем зале.
Так зачем же еще здесь стою?
Меня болью к тебе привязали?
Я на службе твоей состою?
В хоре резких, нелепых движений
я увидел – тебе не в осуд –
в новом мире иных измерений
по любви ничего не дадут.
Пропадая у жизни в бурьяне,
я давно изогнулся душой,
не она – «Эбутерн» Модильяни
глянет с грустью и тихой тоской.
По-простому решу незадачу –
в темной роще портвейна напьюсь
и присяду на снег, и расплачусь,
захочу – и уймусь, поднимусь.
Завтра снова я буду спокойным,
с неизменной улыбкой в лице,
завтра снова я буду способным
рассуждать, как и ты, как и все.
Вспоминать, как же кривы деревья,
как их ветки корявы, черны,
как весны они ждут, потепленья –
чем не мы, чем не мы?