Начинаясь с тоски, опускается темень времён,
Поглощая брусчатку пустых площадей Иудеи.
И мне снится тяжёлый навязчивый сон
Про величие Рима и вечной имперской идеи.
Справедливая власть изначально - всего лишь мираж.
Пишет письма Калигуле в тщетной надежде Агриппа:
"Разрастаются подкуп, насилие граждан, шантаж".
И растет неотправленных свитков бумажная кипа.
Как же выстоять мне на допросе,
когда я проснусь,
Как поверить в себя, не в знамёна
чужих легионов?
Я, наверно, отчаянно смерти боюсь,
А ещё - разговоров и теней от белых пилонов.
Но когда прокуратора трижды попросят: "Распни!"
"Esse Homo! За что? "- "Оставайся закона на страже",
Только ненависть вспыхнет в сердцах иудеев внутри,
Они божьему сыну в простом пониманьи откажут.
Я проснусь и пойму, что другие пришли времена.
За окном дремлет город, в февральских снегах утопая,
Но в грехах беззакония тех же погрязла страна.
И кресты умножаются так же от края до края.
И опять продолжается кем-то затеянный спор.
В закулисной игре побеждают всегда фарисеи.
И выносят кому-то в терновом венке приговор,
А багровые реки смывают пески Иудеи.