Болеет всё эпохой смут,
и нет других лекарств,
как научиться одному:
без грусти отпускать.
И жить, уменьшив риск атак,
без ласковых причуд.
Но график жизни близко так
от ассимптоты чувств.
И, значит, вновь молиться в ночь
на завтра и вчера,
не зная божий позывной,
но веря в план добра.
И всех несчастных пожалеть,
безудержно скорбя,
хотя взаправду на земле
жалеешь лишь себя,
а за её пределом - мрак,
в котором тоже ты,
молясь на завтра и вчера,
бежишь от пустоты
и мимо пламенных красот,
считая их за грех,
а боль - за цель, а дни - за сон.
И в этом весь секрет.