Стоя на бережку,
я подобрал из сырого песка
чумазенький камушек
и запустил этот камушек, про себя не тревожась,
зная, что камушек, гретый моею рукой,
никогда не отскочит блинчиком,
ведь я ж не умею –
и только топлю неживое,
а оно ничего не ждёт.
Но камушек – бац! – не утоп,
а шлёпнулся дальше блинчушкой –
одною всего, сонливой, куцею,
будто бы камушку лень от воды оторваться,
будто вода не желала его ни взять, ни отдать.
Но впредь, подобравши камушек,
уж и не знаю, точно ли не умею.
Буду ли я тревожиться?
Дело, видать, табак:
швырять мне отныне камушки,
думая – что не умею,
но боясь – запустить не так.