Какая красивая банка!
Из импортных, видно, даров.
Парным молоком спозаранку
налита до самых краёв
и убрана бережно в холод,
с другими поставлена в ряд…
А дел-то, а дел! Лук не полот,
телята в загоне мычат.
Крутись-успевай, баба Фрося,-
зимою, бог даст, отдохнёшь.
А летом – то полешь, то косишь,
а то за грибами пойдёшь.
За день не присядешь ни разу.
И долог же летний денёк!
До позднего звёздного часа
в окошке горит огонёк.
К полуночи время. Устала.
Легла. И вдруг будто укол:
-А банка-то? Снова осталась!
И нынче никто не пришёл...
И сон отлетел, и к окошку,
скрипя половицей, пошла.
А там – темнота. Только мошки
снуют и жужжат у стекла...
-Давно ли? Да с месяц уж будет,
(в ту пору сирень зацвела),
к воротам подъехали люди.
В машине детей – мал мала!
Шутили всё да смеялись,
сказали: в гостях у родни
надолго обосновались, -
считай, на всё лето почти.
Хвалили места наши – чудо!
И речка! И лес вон какой!
Решили, что каждый день будут
у ней покупать молоко.
Парное! Духмяное, с пенкой!
Видать, знают толк в молоке.
Оставили банку и деньги.
Глядит она: тыща в руке!
А их – будто и не бывало,
лишь пылью дорога метёт.
Она ж – истукан истуканом! –
застыла, как столб у ворот.
С тех пор нет на сердце покоя:
ту банку наполнит с утра –
но нет никого. Что ж такое?
И нынче опять, как вчера.
А может, несчастье случилось?
И как за родных – боль в груди.
Измаялась вся, истомилась.
Ну, как же теперь их найти?
…А тени ночные к ней жмутся,
и будто бы издалека
счастливые люди смеются
и детская машет рука.