Я целовала жилки – реки синие –
на старческих неласковых руках,
белели стёкла, тронутые инеем,
застыли тени прошлого в углах.
Я гладила ладони, пальцы сильные,
запомнившие судьбоносный путь,
отмеченные меткою фамильною:
их невозможно было разогнуть.
Свет, заключённый в сдержанности раму,
в оправе строгой сердца самоцвет –
о, бабушка, моя вторая мама,
теперь и мне уже немало лет,
и просятся уже не в пору юную
слова любви – тебя благодарить
за сердце с удивительными струнами,
что помогло мне вырасти и жить.
***