Не вышел из меня былинный витязь.
Однажды вдруг иною стала жизнь.
И вы, друзья, наверно, удивитесь -
Меня коснулся тоже пацифизм.
Родился я, когда земля остыла
Едва-едва от всполохов войны.
И дед, прошедший сквозь её горнило,
Был мне иконой, снятой со стены.
Да, и отец,когда бывал в ударе,
Во мне будил он чувства эти же,
Рассказ ведя о Секешфехерваре,
О службе и венгерском мятеже.
Я стал взрослей и мне хотелось сильно
Похожим быть на тех крутых парней.
Они в военных черно-белых фильмах
И в снах моих не раз являлись мне.
Когда одел курсантские погоны,
Я полстраны объехал, полземли.
Менялось всё - маршруты и вагоны.
Лишь мысли поменяться не могли.
И в тот момент куда бы я не ехал,
Сквозь стук колес мои буравя сны,
Упрямо по пятам летело эхо
Афганской нескончаемой войны.
Потом пробел. Но снова как проклятье
Гремят слова - Ичкерия, Чечня.
И младшие мои по крови братья
Ушли на этот фронт вместо меня.
Ах, да! Я обещал о пацифизме.
Забыл совсем. Наверно, постарел.
Встречалось это слово в моей жизни -
Читал в каком-то старом словаре.
Мои друзья немного поседели,
К теплу привыкли, к правильной еде.
Но наши лейтенантские шинели
Висят на видном месте на гвозде.