Так, моей любимой темой, смерть, является всегда.
Жизни счастье пожирают в скоротечности года.
Ничего не остается в перспективе завершенной,
Как признать за счастье в жизни – жизни смертью отрешенной.
И пока живой, то стоит тут о смерти говорить.
А когда помрешь, не скажешь, как тут надо дальше жить.
И какие перспективы, и желанья выполнять,
И останется забота, лишь одна – в гробу лежать.
Так лежишь, гниешь, воняешь, земля впитывает вонь.
Может лучше, если б было, чтобы труп пожрал огонь?
Может, правы, кто сжигает в крематории тела?
Ведь святыми мы не будем – одолела спеси мгла.
Не достичь того чтоб было от мощей благоуханье,
Как бывало от святых, претерпели что страданья.
Я ж при сладкой своей жизни, буду только лишь вонять.
Потому и неохота в этой жизни помирать.
Хоть охота, неохота, ничего уж не поделать.
Вот достичь бы святость в жизни, и возможно ль это сделать?
Для себя я знаю точно – невозможно никогда.
Хоть живи, хоть помирай тут – в моей жизни, в том беда.
Смерть придет. В посмертье страшном, бесы душу в ад попрут.
Вот тогда там и завоешь, как не так прожил жизнь тут.
А сейчас в том нет заботы, хорошо же все живем.
Что посмертье неизбежно, но не думаем о нем.
Так готовиться мне надо к вечности своих мучений.
В то поверить неохота, нет сейчас в том попечений.
И не знаю, как оставить здесь заботу лишь одну,
Подготовиться к той сути, как душа пойдет ко дну.
Как я буду непрестанно в вечности в аду гореть.
Как я буду неустанно для души желать лишь смерть.
Только смерти там не будет, ведь душа не умирает,
Потому что, если злая, зло ее всегда терзает.
Все заботы этой жизни не приводят ни к чему.
А что нужно – не доходит, и никак я не пойму,
Что мне надо еще сделать, в чем себя переменить,
Избежать, чтоб ада муки, как тут в этой жизни жить?
Много выдумок церковных, иудейских, мусульманских,
Обещаний всяких разных протестантских и сектантских.
В православной церкви тоже много всяческих подмен.
Не достигнет душа рая без глобальных перемен.
Если радость наступает, всё равно она пройдет.
Если цель кто достигает – тоже в прошлое уйдет.
Если сладость наслажденья и экстаза испытал,
Так же это всё проходит, и как будто не видал.
Если мучаешься долго, то мучение проходит.
Лишь в посмертии ужасном душа места не находит.
Если в жизни время лечит, то его там просто нет.
Состоянье, а не время, там дают иль тьму, иль свет.
Если в силе своей воли кто греховность одолеет,
То не им, а он уже всем, даже временем владеет.
Может вспять вернуть – обратно, может что-то повторять,
Может прошлое увидеть, или в будущем витать.
Свойство времени одно лишь – это только на земле.
И она не в райском месте, а в пустой, холодной мгле.
Жизнь дает здесь только солнце, и оно будет не вечно,
И земли не вечный век, время для нее конечно.
В том есть вся необходимость – раз родился, так живи.
А приходит час твой смерти – не живи уж, а умри.
Если хочешь жить подольше, все равно не проживешь,
А захочешь умереть вдруг, так никак уж не умрешь.
А умрет одно лишь тело, здесь оставив тленный труп.
И хоть был здесь гениальный, а хоть как баран был туп.
Не развитье интеллекта здесь посмертие решает,
А кто, хоть и бестолковый, но кто душу очищает.
В суете ж забот житейских о том даже мыслей нет,
Как же будешь жить в посмертье, как отправят на тот свет?
Хоть я говорю об этом, сам же так же в смерть не верю,
И хоть всё предполагаю, но никак то, не проверю.
Скверна дел в душе сидящей, только мучает меня.
И я умер бы навеки, не прожив и даже дня.
И душой, и телом б умер, ничего чтоб не осталось,
И что если б так случилось, то не пожалел не малость.
Только смерти абсолютной, как и жизни – не бывает.
Потому и есть блаженства, потому душа страдает.
Вроде хочется блаженства, но его-то не достоин,
На страданье ж нет желанья, потому и неспокоен.
Постоянные заботы не дают о смерти думать.
В перспективе построенья, чтобы тут еще придумать.
В множестве своем соблазнов, разных видов привлеченья,
Интересов и желаний и вниманья увлеченья.
Что пристал я к этой смерти, больше мыслей, что ли нет?
Как придет всему то время, так отправлюсь на тот свет.
Что ж сейчас, еще же рано думы мрачные носить.
Жизнь дана, живи спокойно, что о смерти говорить?
Вся беда всей моей жизни состоит как раз в обратном.
Не могу поверить в смерть я, как явленье неприятном.
Не могу ее представить, хоть и много говорю,
Не могу в нее проникнуть, хоть внимательно смотрю.
Страх не в том, что страшно в смерти, страшно то, что тут не сможешь,
Подготовится к тому лишь – чем в посмертии поможешь?
Неожиданности видов душу приведут в смятенье,
И тогда в воспоминанье одолеет сожаленье,
Что не смог не захотел, не имел на то способность,
Чтобы к смерти подготовить всю никчемную негодность.
Не дошел до покаянья, не нашел тот скрытый грех,
Так что стало очень плохо из-за мелочных прорех.
Не найти уж оправданья, чем оправдывал себя.
Всё предстало в ясном свете, как прожил свой грех любя.
И не думал, и не видел, в том, что мелочь принесет
Столько муки и страданья и ничто уж не спасет.
Так устроено в сем мире, так что много что неясно.
Что тут что-то безобидно, ну а что-то и опасно.
Что тут приведет к печали, что беду тут отведет.
Если жизнь приходит к смерти, то потом куда уйдет?
Мне от этой скучной жизни ничего уже не надо.
От меня тогда что нужно, чтобы в ней была отрада?
В поперечность бесы мучат и на зло всё подбивают,
И препятствия, и козни всё творят, и раздражают.
В каждой мелочи – проблема, в пустяках одни заботы.
Создается впечатленье – миром правят идиоты.
Сам, ничем не отличаясь – есть такой же идиот,
Так и мучаюсь, и маюсь, от своих только забот.
Хоть ничто уже не нужно, но что есть, то подавай.
Если что не так случилось, рот тогда не разевай.
Ушликов и прохиндеев столько здесь, хоть пруд пруди,
И ни с кем хоть не общайся, никуда хоть не ходи.
Деньги, только одни деньги, всем и всеми в мире правят.
И без них нет интересов, они делать всё заставят.
Деньги главная забота: деньги – жизнь, за деньги – смерть,
Так и крутит лихоманка, и несется круговерть.
И не то, чтобы без денег невозможно здесь прожить.
Они нужные – понятно, и без них не сможешь жить.
Только деньги всем – не в помощь, а души слепое рабство,
И одна только забота – деньги – счастье и богатство.
И других уж целей нету, никаких нет интересов,
Никому не знать, не видеть – демонов в том власть и бесов.
Сребролюбие считалось, на Руси, как смертный грех,
А сейчас, кто деньги любит, тому счастье и успех.
И не в том свобода в рабстве, что тут деньги не нужны.
В том беда и в том погибель, что они одни важны.
Что за деньги бабу, бога, счастье славу и престиж.
Деньги честность, совесть губят и пред тем, не устоишь.
Потому гнетет и мучит сила демонского рабства.
Не рабом живешь здесь Божьим, а рабом страстей богатства.
Не тому чтобы служили деньги в счастье процветанья,
А что демонам служенье, и деньгам, для созиданья.
Раб – рабочий, пашет много, но гроши лишь получает,
И не знает, и не видит, то, что демон отбирает.
И система бизнес царства на обмане вся стоит,
Дяденька, с толстенным пузом, на рабочем паразит.
И сосет с него и мучит, чтоб систему содержать.
Если кто чем недоволен будет нагло угрожать,
Что последнее отнимет и что помиру пошлет,
Так и пашет тут рабочий, а то с голоду помрет.