Любовь и жалость сгладили клеймо –
Его скандал запечатлел на лбу;
А важно ль, кто сказать плохое мог,
Раз друг счёл – недостатки суть табу?
Ты для меня – весь мир, стараюсь я
Узнать характер свой со слов твоих;
Никто другой на свете для меня
Добро со злом не поменяет вмиг.
Я в пропасть побросал заботы все
И, как гадюка, заглушаю слух –
Льстецу и критику не преуспеть;
Пренебреженье выказал мой дух:
Моими мыслями ты завладел –
Мир, как мертвец, отныне не у дел.
William Shakespeare
(1564–1616)
Sonnet 112
Your love and pity doth th'impression fill
Which vulgar scandal stamped upon my brow,
For what care I who calls me well or ill,
So you o'er-green my bad, my good allow?
You are my all the world, and I must strive
To know my shames and praises from your tongue;
None else to me, nor I to none alive,
That my steeled sense or changes right or wrong.
In so profound abysm I throw all care
Of others' voices, that my adder's sense
To critic and to flatterer stopp d are.
Mark how with my neglect I do dispense:
You are so strongly in my purpose bred
That all the world besides methinks th'are dead.