Столько времени прошло с тех пор, как случилась эта невероятная история…
Изменилась я сама, изменились некоторые представления о строении и законах существующего мира. Как теперь мне это обозначить, когда реинкарнацию я уже ставлю в кавычки, и пришло понимание, что всё существует одновременно? В данном утверждении меня уже убеждать не надо, потому что было несколько моментов в жизни, которые подтвердили это.
Итак, эта история произошла весной, первой весной, когда я начала писать стихи. В то время я уже восстановилась после моего сногсшибательного путешествия в другой мир, по ту сторону жизни. Успела свыкнуться с некоторыми предзнаменованиями, звучавшими в моих стихах и приходившими рифмованными строчками, которые позже совпадали с действительностью.
Хорошо помню весеннее солнце, жадно проникавшее через чисто вымытые стекла. В тот день на улице потеплело, было воскресенье, и я решила убрать вторые рамы у окон. Это сейчас в домах пластиковые окна, с ними что лето, что зима, одинаково. А тогда уборка двойных рам превращалась для меня в праздник. День, казалось, быстрей заходил через одно тоненькое стекло, улица виделась ближе и становилась доступней, и весенние запахи быстрей проникали в комнаты. Менялась вся атмосфера в доме. Дом у нас был деревянный, живой, у него был свой характер, привычки, и даже голос. Он любил потрескивать своими сухожилиями, зимой расширяться от холода, а летом подсыхал, сжимался, как старичок, и совсем становился уютным. Я любила этот дом, наполовину построенный, можно сказать, своими руками.
Так вот, в тот день я чуть ли не танцевала, бродя по залу с мокрой тряпкой в руке. Для большего веселья был включен телевизор. Шла передача про поэта Серебряного века Марину Цветаеву. Я особо не вслушивалась, но когда стали читать её стихи, обратила внимание. Стихи ведь! Зазвучали строчки её последнего стихотворения, и вот тут мне стало не по себе. Ещё не слыша окончания, я уже его знала. Как такое может быть, откуда? В школе Цветаеву мы не проходили, стихами я никогда не увлекалась, других поэтов еще не читала, даже когда начала сама писать. И про Цветаеву не читала никогда, точно.
В этот момент я подумала:
- Надо же, Марина перестала писать в сорок девять лет, а я начала писать в сорок девять лет.
Так сказать, продолжатель поэтического дела.
Но когда я услышала, как она закончила свою жизнь, нехорошее предчувствие овладело мной, я забеспокоилась и мне стало тревожно. Это что за совпадения? Каким образом она погибла?
Вспомнила, что на полке в серванте должен стоять томик её стихов, ни разу мной не открытый.
Он стоял, в первом ряду и глядел на меня много лет своей малиновой обложкой. С продажей книг раньше было туго, поэтому покупали по возможности всё, что выбрасывалось на прилавки магазина. Так и был куплен этот томик, вдруг пригодится, не себе, так детям.
Пригодился. Как нельзя, кстати. И в библиотеку не надо было бежать.
В начале книги был рассказ о жизни Марины, краткий, но обстоятельный, с главными событиями жизни и описанием её самой. Мне этого хватило, чтобы понять, как мы были похожи. Это был шок. Совпадало многое - мысли, стремления, желания, поведение, характер, состояние души. И эта петля, ох уж эта петля….
И даже какие-то незначительные мелочи привлекали внимание схожестью – цвет глаз, любовь к морю, бессонница.
Я родилась 31 июля, в день именин Марины, который она отмечала каждый год. Позже об этом прочитала в другой книге. У неё была сестра. А я, сколько себя помню, всегда мечтала иметь сестрёнку, и когда родился брат, была сильно разочарована.
В книге было много фотографий. Увидя сходство, побежала, достала свои и стала сравнивать. Боже мой! Сама я на неё не походила, но фото…. Особенно в двадцать пять лет, с двух фото на меня глядела одна девушка, с одинаковой прической и почти идентичным лицом.
Заинтересовали совпадения наоборот. Мой отец – Владимир Иванович, её – Иван Владимирович.
Наши девочки родились в одни и те же месяцы, только наоборот. Разница в возрасте была одинаковой. Даже события….
Маринина дочь Ирина умерла в приюте, не дожив до трех лет. Моя младшая дочь в пять лет резко заболела непонятной болезнью. Местные врачи не смогли точно определить, срочно вызвали санитарный самолет, который её увез в Свердловск, за триста пятьдесят километров. Тогда у нас был маленький аэропорт. Дело шло на считанные часы, и спасло моё материнское чутьё, когда я её на руках, бегом, принесла в больницу и забила тревогу. А внешних признаков не было. Но первое же обследование тут же показало серьёзные нарушения в лёгких, и это летом, в самую жару. Громадное спасибо врачам, они спасли мою девочку.
Что со мной было в тот весенний день, и не описать. Я никак не хотела принимать и понимать это, впрочем, как и в течение нескольких последующих лет. А доказательства продолжали всплывать и проявляться дальше.
Чуть позже я решила показать мужу фотографии Марины. Мне было интересно, что он скажет. Но то, что он сказал, я никак не ожидала. Открыла последнюю фотографию Марины при жизни, и говорю:
- Посмотри.
- У тебя было такое же платье, помнишь?
- Да, - отвечаю я.
И больше ничего не решилась ему рассказать. Что он имел в виду, о чем думал, глядя на фото, так и осталось тайной. Я побоялась ему рассказывать об этих совпадениях. Живя много лет, что мы знали друг о друге?
Платье я внимательно рассмотрела, до его фразы такое сходство мне в глаза не бросилось. А теперь увидела, в похожем долго ходила на работу, и цвет, и покрой совпадали. Еще у меня была норковая шапка, пошитая в ателье по моему заказу. На одном фото Марина была в такой же шапке.
Позже перечитала все её стихи, которые смогла обнаружить. У меня были другие стихи, иначе написанные, но несколько схожих фраз я нашла. А мое стихотворение со строчкой – гробовое моё зимовье, оказалось очень похожим.
С этими открытиями я принялась перебирать свою жизнь, и, проведя параллели, разобралась в некоторых своих непонятных стремлениях и желаниях, возникавших неизвестно откуда.
Соглашаться, что это одна из частиц моей души, мне никак не хотелось. Я была бы рада никогда этого не знать. И поверить любому, кто мне докажет обратное. Но кому бы из близких я ни рассказывала, ни показывала фото, все молчали, удивлялись и верили. Сколько слёз принесло мне это открытие! Но польза несомненно была. Поняв причины многих своих поступков, я принялась усиленно работать над собой и ломать свои старые программы по уничтожению жизни. Виртуальная петля на моей шее стала расслабляться, и года через полтора исчезла совсем.
Чтобы наконец убедиться, что это всё только совпадения, не имеющие отношения ко мне, я попросила сватью, когда к ней приедут её друзья, которые обладали экстрасенсорными способностями, пригласить и меня. Я надеялась, что они увидят мои замешательства и успокоят меня . В один из вечеров мы собрались, и я решилась рассказать эту историю, даже особо не упоминая подробности. После моего небольшого рассказа наступила тишина. Все молчали, а я с надеждой вглядывалась в их лица, ожидая, что они скажут – чепуха. Но, помолчав, они стали осторожно меня выспрашивать про мою жизнь, что думала, как поступала. Ожидаемого мной не произошло. Они тоже поверили и подтвердили, что всё, что я рассказала, имеет место быть.
Один случай показался мне совсем необыкновенным. Через несколько лет решила напечатать небольшую книгу стихов за свои деньги. Куда распространять её, не знала, и предложила купить по себестоимости мамам, которые встречали своих детей после учебы в гимназии, куда я водила Алису. И они купили, а потом с восторгом нахваливали мои стихи. Я была ошеломлена, не привыкшая к подобным похвалам. Но произошло вот что ещё. Одна мама через несколько дней подошла ко мне и сказала:
- Знаете, не знаю почему, но когда я читала Ваши стихи, мне казалось, что их писала Марина Цветаева.
- Так я, она и есть. – в замешательстве произнесла я.
- Верю, - отвечает эта женщина.
Она любила стихи, много их читала, но не была литературоведом. Я не нашлась больше, что ответить, и мы заговорили о самих стихах.
Ещё очень удивил меня Аркадий Эйдман, с которым я познакомилась на стихи.ру, и мы немного переписывались. Теперь уже светлая память этому человеку, мало кто знает, что он был очень высокого духовного уровня и имел удивительные способности. Как у нас зашёл разговор на такую тему, я уже не помню, но в одном из сообщений я написала ему, кем была в прошлой жизни. Больше в шутку, наверно. А он прислал мне такой ответ:
- Да, это так. Я верю.
Я настолько удивилась, что написала ему:
- Как Вы можете верить, просто так, может я всё придумала?
На что он снова отвечает:
- У меня есть способ отличить правду от лжи, и он достоверный.
Какой это способ, Аркадий мне открыл, но рассказать об этом не могу, поскольку на такие вещи надо спрашивать разрешение, которого дать этот прекрасный человек уже не может.
Позже я ему отправила коротенький рассказ о том весеннем дне.
И даже в моих «Посвящениях» на странице стихиры есть фраза в рецензиях, когда люди, непонятно почему, связывают меня с Мариной.
Все случаи рассказывать смысла нет. Никого не пытаюсь убедить, мне это всё равно.
Я просто чувствую, что должна была рассказать эту очередную историю из своей жизни, которая имеет определённые цели. Цели эти конечно, не мои, а высшего Я, который лучше знает, как надо поступать.
Я долго обвиняла Марину-себя за совершённые поступки, пока не поняла, что это бесполезное занятие, и надо прощать. Особенно неприятно было читать в современных книгах так называемую «правду» о Марине, часто сопровождающуюся ложными выдумками.
Никто не знал, что она думала, что чувствовала, какой была, из -за чего решила так окончательно распроститься с жизнью. Теперь это знаю я, поскольку сама была в этом состоянии. Но разве дело в этом? Дело в том, что нет такого права лишать себя жизни, что бы ни случилось. Жизнь дана не нами, и не нам её рушить. Смерть придёт сама, в назначенный срок. Говорят, что срок назначаем мы сами. Может быть. Но вывод однозначен – за подобное решение лично оборвать нитку жизни, придётся платить, и очень больно, гораздо больнее, чем то, что привело к этому. И вся моя прошедшая жизнь этому доказательство.
И сейчас мне хочется радоваться жизни, посылать ей благодарности за все испытания, что выпали на мою долю, потому что только так и растёт душа. Может быть она растёт и в благоденствии, но это благоденствие можно сделать только собственными руками.
И теперь, с гораздо большей силой, я говорю – жизнь, не останавливайся!
Продолжайся и после физической смерти, ведь мы вечны, твои частички, частички огромной Вселенской души.