Задеть твоё платье рукой —
как мяч получить в центре поля.
Тревожные взгляды противников,
жадные взгляды с трибун
в ноги себе склонив.
Все понимают: что-то случится,
отброшены мысли с которыми вышли из дома —
про жён и еду, собак и котов,
работу, платёжки, кредиты,
новости мира большого —
всё мелочно стало —
мяч у меня в ногах
и смотрят на нас миллионы.
Приподнять твоё платье как будто тайком и кожи коснуться
как с ветром по флангу нестись
мимо защитников, цепких,
но побеждённых,
ахнувших зрителей, пальцами
в головы впившихся.
Громко дышать, но услышать
как затаила дыханье скамья запасных,
а кто-то отчаянно
вслед мне несётся,
но нет, не успеет —
уже ни за что не успеет:
последний отчаянный подкат перепрыгнул играющим зверем,
куда-то ещё там поднялся рукой
и проскользнул,
отправил за кофе последнего воина защиты
сыграв на замахе —
как тряпкой тореро уводит быка в пустоту.
И вот, поцелуй. Я в штрафной с вратарём одиноким,
проносится жизнь моя перед глазами как будто чужая.
И губы твои нерешительны словно вратарь выбегает
мне зону обстрела в последней надежде сужая.
Но я не из тех, кто в такую минуту отправит мяч мимо.
Уж точно сегодня такого не будет. И я улыбаюсь.
Беги мне навстречу, последний противник,
ты знаешь, что делать, но можешь сдаваться
— мгновенье —
всё стихло и что-то пронзает поэта,
он выстрела не услышит,
взрывается шарик,
а мяч уже в сетке
я знал, что так будет, но удивлён как впервые:
я снова коснулся Вселенной
зажатой между двумя
ударами сердца
любая Вселенная
рождается
от
поцелуя
Голкипер разочарованно падает сзади —
я пролетаю над ним поднимая вверх руки,
глаза открываю (я действовал по ощущенью, не глядя)
и вижу твоё лицо перед глазами,
немного смущаясь что ты моё видишь тоже
но это не важно.
Слышно как сердце стучит:
твоё или может моё,
рождая одну за другой
новых Вселенных темницы.
Ещё поиграем, я знаю,
этот гол не был последним.