Вязал я на горушке веники
Из прутьев высохших ракит,
Потом смотрел, как в муравейнике
Жизнь муравьиная кипит.
Под горкою – моя избёночка,
Ручей, а в нём густой осот.
Моя где баба, три ребёночка,
Штук тридцать кур и мелкий скот?
Все разбрелись.
А у избушечки
Нет курьих ножек, но - стоит.
Стоит вода в гнилой кадушечке,
Лягушка в кадке мирно спит.
Когда проснётся, скажет: «Мытарщик,
А где детишки, мелкий скот?»
Сориночки из носа вытащит
И снова в кадочке уснёт.
Вяжу, болезный, ловко веники.
Мураш козявочку шерстит.
Порвал я старенькие треники
И тихо выдохнул: «…етит».
Не муравьи, а – неврастеники:
Ползут в штаны и под картуз.
Они дурных инстинктов пленники,
Вот тут укус и там – укус.
В каких краях вяжу я веники,
Забытый старомодный поц?
А в тех, где эники и беники
Придумали словечко - Клёц!
Скворец на мой картуз накакает,
С горы спущусь, стар, нездоров.
Лягушка в кадочке заквакает,
Ей брошу горстку муравьёв.
Начнёт своё: «А где ребёночки…»
Ну вот зачем её кормлю?
Закроюсь в маленькой избёночке,
Усну, напившись киселю.