(Письмо жене и сыну)
Здравия Вам во многие лета,
Любовь моя, с полевым Цветком!
Пусть будет письмо моё слепком
Печали и ожидания – облаком, мотыльком.
Улицы, ниц – перед Маленьким Принцем,
Нет слаще его "Агу".
Вокруг чужие детские лица.
А я? Улыбаться могу...
Дни заполнены до предела
Пространством и твердью – дверей и стен.
Числом в полтыщи детских проделок
Играет школьная свиристель.
Качаю голосом права и воздух,
Указкой меряю пропорции тел.
И мел крошится, и падают звезды,
Не исполняя желаний тлен.
И я загадываю, что попроще:
Корнями в землю, ветвями в зной
Тянутся к солнцу и строят рощи,
Но станут зимою – сетью сквозной.
И словно оленьи стада по снегу
Бегут меж нами, вскинув рога,
Ветвистые реки восходят в небо,
Текут океаном к иным берегам.
И я рисую, чтоб было понятно,
В линиях явь обретают слова,
И провожу – прямую как клятва
Центральную ось, касаясь едва
Школьной доски из шагреневой кожи
Белым мелом волшебным ножом,
И ткань бытия ползёт осторожно
Ручьями узоров. Поёт рожок.
Мы входим в мир, где от веток тесно,
Где пальцы раскрыты всей пятернёй.
И мы в смятенье в ажурной песне,
В переплетенье летим над землёй.
Как будто корни питаются светом,
Как будто небо возможно обнять,
Протянуты руки, и значит им ведом
Летальный катарсис листвы и огня.
Так пусть дымами, колоннами духа
Хотя бы так взлетать над землей,
И легким облаком – белым ухом
Слушать солнечный голос твой...
Звенит звонок, окончено действо.
Я снова учитель. И мел в руках
Крошится снегом. Ну, что ж рассмейся,
Что выпачкан белым серый рукав.
Хлопают парты как крыльями птицы,
Сбиваются стаей ученики.
И мне осталось с ними проститься,
Уйдя в коридоры школьной реки....
Улицы, ниц перед Маленьким Принцем,
Его лепестки высоко-высоко
Снежинками кружатся. Снится
Им мамино молоко.
И если улыбкой, – то лунной,
А плачем – в росчерк звезды.
«Уно моменто, моменто уно...»
Двенадцать часов между нами езды.
15.10.1988г.